– … Заседания бюро, начиная со следующей недели, будут проходить по понедельникам и четвергам в моём кабинете, начало в 20:00, чтобы не было никаких опозданий. В случае моего отсутствия вести заседание будет мой первый заместитель. Членам бюро являться лично, не советую манкировать своими обязанностями.
"Камень в мой огород? Ну что ж, Сталин свой инструмент управления и контроля создал, а что делать мне? Самое простое – тоже у себя создать подобную структуру, из трёх-четырёх теперь уже своих заместителей, назначить свои дни, например, воскресение и среда. Боюсь только, что добром это не закончится, ведь мои подчинённые – это наркомы и руководители комитетов: танковой, судостроительной, авиационной и так далее промышленностей, интересы которых, в основном, прямо противоположные. Сколько времени уйдёт у меня на поиск компромиссов? При том, что формуле Паркинсона "коэффициент бесполезности" такого многочисленного кабинета достигнет четвёртого уровня, то есть все его заседания станут пустой тратой времени".
– У меня всё, совещание закрыто, – Сталин поднимается, – заместители пусть познакомятся со своими подчинёнными.
– Оборонщики, за мной!
"Так и есть, большинство наркомов потянулись за мной… Не сказать же, что назначение было для меня полностью неожиданным, много раз думал и не только думал о том, как подготовить промышленность к войне, разговаривал и с военными, и с производственниками… Так, давай, не молчи, а то некоторые из подчинённых уже начинают проявлять признаки нетерпения". – Товарищи, – усилием воли подавляю дрожь в голосе, глядя на возбуждённые лица соратников, – хочу начать с того, с чем наша оборонная промышленность столкнётся уже в ближайшее время. Готовится новый закон "О всеобщей воинской обязанности", он предполагает резкое увеличение численности Красной Армии. Приказываю вам уже сегодня начать уточнение списков наших работников, которых необходимо открепить от призыва в армию… да-да, растущая армия потребует кратного увеличения выпуска военной техники, вооружений, боеприпасов. Справится с этой задачей нам будет нелегко, поэтому заводы, КБ и института не имеем права потерять из-за чьей-то нераспорядительности ни одного рабочего, инженера или учёного. Понятное дело, в обозримом будущем ситуация с нехваткой рабочей силы не улучшится, а скорее ухудшится. Чтобы справиться с производственной программой, нам нужно увеличить производительность труда каждого работника. Сделать это возможно внедряя новую более производительную технику, применяя новые более эффективные технологии, улучшая организацию производства. Вот о чём в первую очередь должен думать каждый нарком… Ваши мысли по этому поводу я хочу услышать уже на следующем совещании, которые будут проходить каждую неделю по воскресеньям и средам…
"Что-то не вижу я в лицах слушающих никакой реакции на мои слова… Неужели банальщину несу, которую они слышали уже десятки раз? Надо встряхнуть как-то подчинённых".
– Каждый нарком должен перестроить свою работу, держа в голове, что большая война начнётся уже скоро, меньше чем через два года, в мае-июне 1941 года. Все свободны, встретимся в воскресенье в 20 ноль-ноль.
"А может быть и не начнётся, но работать мы все должны исходя из этой даты".
– Я умираю, Аня. – бледная как смерть, но безупречно одетая и накрашенная Любовь Орлова повисает на Оле, – сделай что-нибудь…
– Любовь Петровна, – директор "Художественного" с дрожащим тройным подбородком хватается за трубку телефона, – а как же премьера? Вызвать неотложку?
– Зяма, выйди вон, – сквозь зубы с надрывом цедит она, – все выйдите…
Оля помогает похудевшей в последнее время актрисе дойти до директорского кресла, Орлова обессиленно падает в него, затем девушка быстро отдёргивает штору и открывает окно. Заходящее тёплое летнее солнце освещает покрытое сеточкой мелких морщин лицо актрисы.