– Там через две недели открывается Шахматная олимпиада, – вырывается у Владимира Германа главного редактора газеты "64", высокого худощавого брюнета лет тридцати, назначенного главой советской делегации на матче за звание чемпиона мира.
– … именно, Владимир Евгеньевич. Там будет и Алехин, он играет за Францию на первой доске. Как вы думаете, Михаил Моисеевич, полезно вам будет взглянуть на его игру?
– Было бы неплохо посмотреть как соперник выдерживает нагрузку, как быстро устаёт, он ведь там сыграет десятки партий, не очень-то разумно так напрягаться перед матчем, – Ботвинник на секунду задумывается, – только желательно не оставаться там до конца соревнования, я хотел бы провести в Нью-Йорке последние две недели перед матчем, чтобы освоиться там, акклиматизироваться.
– Сами решайте, на сколько вы задержитесь в Аргентине. А насчёт Алехина, я с вами согласен – неразумно, чемпион мира уже не мальчик… Ещё вопросы есть? Отлично, ну тогда счастливого пути и удачной игры в матче – помните, наша страна ждёт от вас, товарищ Ботвинник, победы.
На мой вопросительно поднятый подбородок Поскрёбышев отвечает тоже языком тела, кивком в сторону сталинской двери.
""Доступ к телу" у меня со вчерашнего дня сильно упрощён, могу приходить к вождю без вызова и записи… А как иначе? Я теперь его заместитель. Смешно, но и новая добротная металлическая табличка Председателя СНК сбоку от двери находится в приёмной, а снаружи в коридоре – никакого знака, что это кабинет Сталина".
Он синим карандашом, слегка повернув лист по часовой стрелке, ставит размашистую подпись и поднимает голову.
– Удалось дешифровать радиограмму, – начинаю я, покрутив головой вокруг и не заметив посетителей, – посланную вчера из британского посольства…
– Давайте, – вождь прячет подписанную бумагу в папку и углубляется в протянутую мною. "Первая ласточка".
– Я вот тут не понял, – Сталин мрачнеет, поднимает глаза, – "Джокер" это сотрудник английского посольства или кто-то из наших? Как вы думаете, о чём идёт речь в этой фразе?
– Считаю, что "Джокер" – это предатель, который работает либо в НКВД, либо в Разведупре, либо в Генеральном штабе, именно он передаёт англичанам сведения о расшифровках.
– Почему вы думаете, что источник сидит не у вас в Лаборатории? – вождь поднимается на ноги.
– Мои уже неделю на казарменном положении, живут в общежитии на территории Центра. А тут говорится, что ""Джокер" вчера подтвердил получение 12000 фунтов". Если бы он был сотрудником посольства, то зачем ему это подтверждать по радио, а если мой работник, то ничего получить бы он не смог. Нужно искать среди тех, кто получает наши расшифровки или кто знает об их существовании.
– Нужно бросить все силы на расшифровки предыдущих радиограмм, – Сталин берётся за трубку телефона, – Игнатьева, Берию и Берзина ко мне срочно.
– Я не могу обещать быстрой расшифровки, мы ещё недостаточно знаем об устройстве английской машинки, чтобы гарантировать сроки…
– Слушаю, – вождь понимает трубку "вертушки", – здравствуйте, товарищ Поликарпов…
"Не вовремя Николай Николаевич звонит", – вижу как побелели пальцы Сталина, сжимающие трубку.
– … советую по этому вопросу обратиться к товарищу Чаганову, это его епархия…
– Здравствуйте, товарищ Поликарпов, – по-сталински встречаю посетителя в центре кабинета, – присаживайтесь, пожалуйста.
Взгляд "короля истребителей" натыкается на уже расположившихся за столом для заседаний наркома Хруничева и главу ВВС Голованова, он хмурится, садится боком на стул, оставаясь лицом ко мне.
– Слушаю вас, Николай Николаевич.
– Я пришёл правду искать, – конструктор нервно проводит ладонью по волосам, – в последнее время сталкиваюсь со стороны наркомата и управления ВВС с необоснованными некомпетентными придирками к моей работе, да и вообще…
– Нельзя ли поконкретнее, товарищ Поликарпов, какой именно работе, – поднимаю руку, чтобы предотвратить ответный выпад вмиг вспыхнувшего Хруничева.
– … Да взять хотя бы "Воздушный истребитель танков", наркомат длительное время запрещал директору 84-го завода Осипенко показывать самолёт ВВС, как будто его вовсе не существует…
– Это правда, товарищ Хруничев?
– Осипенко наводит тень на плетень, – обиженно пыхтит нарком, – он сам затянул доработку образца после прошлогодних неудачных испытаний. НИИ ВВС обнаружил тогда вибрацию хвоста при выпущенном шасси и максимальной скорости с убранным шасси.