– Тем более это ничем тебе не грозит. У меня чувство есть, наш он клиент. "Волков Константин Иванович, старший лейтенант государственной безопасности, 1905 года рождения, – перед глазами Оли возникло круглое с маленькими глазками лицо фигуранта, – был, помнится, такой перебежчик-неудачник, который после войны чуть не раскрыл Кима Филби. Как узнать только, что это именно он, а не однофамилец? К англичанам пытался перебежать полковник МГБ Константин Волков и это всё о нём".
"Молотов, наверное, ненавидит меня лютой ненавистью, – развязываю тесёмки простой картонной папки, – мало того, что я поспособствовал его болезненному понижению, так ещё на посту наркома иностранных дел его уже достал".
В самый решительный момент, в канун нападения Германии на Польшу, немцы меняют шифровальную машину, переходят с "Энигмы", давно и успешно взломанной нами, на "Рыбу". Сталину с Молотовым нужно знать, что замышляют немцы, а дешифровка встала намертво. Единственное, что мне пришло в голову, попытаться узнать устройство прошивки роторов. Для этого надо хотя бы приблизительно знать открытый текст сообщения, который посылают немцы в Берлин.
"Как это сделать"?
Несколько дней назад начались советско-германские консультации по вопросам внешней политики. По предложению советской стороны на каждой встрече Молотова с послом Шуленбургом речь должна идти строго об одной теме, например, как сегодня об Испании. Система тут такая, Молотов предлагает заключить перемирие между республиканцами и Хунтой, перечисляет населённые пункты с севера на юг по которым должна проходить разграничительная линия.
Переводчик Шуленбурга записывает слова Молотова, переводит их на немецкий и транслирует на ухо своему шефу. Записывающая аппаратура фиксирует всё на плёнку, и мы получаем довольно точное содержание сообщения в Берлин. Если у немцев есть возражения, то на следующий день Шуленбург на встрече транслирует их. За это время дипкурьеру никак не обернуться из Москвы в Берлин и обратно, поэтому речь идёт только о радиограмме. То есть, имея более или менее точный открытый текст и совершенно точный закрытый, мы начинаем накапливать информацию об устройстве роторов "Рыбы". Представляю, как мучается Молотов при этом, выполняя роль говорящей головы…
"А немцы, неужели они не допетрят до такой элементарной разводки? По идее не должны: во-первых, они сами предложили интенсифицировать консультации; во-вторых, откуда им знать, что мы знаем о "Рыбе", как вариант возможна полная смена роторов "Энигмы"; и в третьих, их спецы могут ожидать значительно большей стойкости "Рыбы", чем "Энигмы"".
– Спасибо, ребята, оставьте меня с задержанным наедине, – Оля благодарно кивает двум высоким мускулистым вохровцам, втолкнувшим Волкова, большеголового плотного брюнета лет тридцати, в наручниках и мешком на голове, в кабинет коменданта объекта "Лаборатория номер 2", подставляет табуретку и усаживает его.
– На каком основании я задержан? – тут же завопил Волков когда девушка сняла мешок и вынула слюнявый кляп изо рта, – кто вы?
Задержанные осёкся, увидев перед собой молодую красивую девушку в форме старшего лейтенанта госбезопасности с двумя орденами на груди, тускло блеснувшими в свете электрической лампочки, висящей под потолком.
– Моя фамилия Мальцева, – делает паузу Оля, – я веду следствие по уголовному делу об исчезновении Киры Ивановны Кулик.
Волков вздрагивает.
– Я не имею к этому никакого отношения, – он отворачивается и опускает глаза, – почему меня связали, где я нахожусь? Мне нужно позвонить своему руководству.
– Позвоните позже, после того как ответите на мои вопросы.
– Я не буду ничего отвечать, – снова начинает закипать, – я как и вы старший лейтенант госбезопасности. Пусть меня развяжут.
– Не вопрос, – Оля заходит за спину задержанного, достаёт из кармана ключ от наручников и отмыкает их, – вам, Константин Иванович, в любом случае придётся ответить сейчас или позже. Вы последний кто видел гражданку Кулик перед её исчезновением. Вы были в квартире писателя Толстого, вас опознала соседка.
– Дайте мне попить, – скандальным тоном продолжает Волков, – где я нахожусь, чёрт возьми, куда вы меня привезли?
– Пожалуйста, – Оля передаёт ему кружку, стоявшую на столе, – а находитесь вы в Сухановском изоляторе.
– Зачем было меня хватать на улице? Если бы меня вежливо попросили, то я бы ответил, мне скрывать нечего.
– Сами виноваты, Волков, вы оказали сопротивление нашим сотрудникам, – Оля громко щелкает тумблером магнитофона, вмонтированного в тумбу письменного стола.