– Так, – опешил он.
– А можно в нём будет Спецкомитету поучаствовать?
– Можно…
– Только наш карабин будет иметь калибр 6 миллиметров…
– Как 6 миллиметров, – выпучил глаза Кулик, – так патрона же такого нет.
– Так мы и не собираемся им Красную Армию вооружать, только своих вохровцев. Достаточно будет, если конкурсная комиссия порекомендует выпустить его малой серией – тысяч 10–15. Патронов для охранников много не надо, думаю Спецкомитет своими силами справится, если ГАУ не будет противиться нашему сотрудничеству с оружейными КБ. Ну как согласны? И будем квиты.
– Но в условиях конкурса написано, что калибр должен быть 7.62!
– Не на камне же высечено, – отрезает Оля, – так что этот пункт можно и опустить. Остальные конкурсанты, зная позицию ГАУ, и не подумают играться с калибром.
– Ну не знаю, – мгновенно трезвеет Кулик, – надо посоветоваться…
– Понимаю, мужик сказал – мужик сделал… вид, что ничего не говорил, – встаёт из-за стола Оля.
– Обещал, значит сделаю, – набычился командарм.
– Послушай, – увлекаю супругу на балкон, – откуда взялись эти пятнадцать тысяч карабинов? У нас и трёх сотен вохровцев не наберётся.
– Это сейчас. А вообще, уже сейчас надо начинать собирать под единым командованием весь вохр оборонной промышленности…
– Зачем?! Военную бюрократию плодить в тылу?
– Ну ты прямо как ребёнок: ты уже фактом своего появления в окружении Сталина и Кирова нарушил планы многих претендентов на власть. А заняв пост заместителя председателя СНК, стал их конкурентом, если не сказать врагом. Без силовой поддержки тебя после смерти "Хозяина" в лучшем случае вышвырнут со всех постов и назначат директором электростанции, а в худшем – просто пристрелят. Я сегодня посмотрела на Кирова, его внешний вид мне очень не понравился, ему надо срочно обследоваться…
– Что с ним?
– … не знаю, привези его к нам в медцентр на "двойке", сделаем анализы. Потом будем решать, какому специалисту его показывать, лучше сделать это тихо и не в Кремлёвской больнице. Если Кирова не станет раньше Сталина, то об операции "Преемник", на которую ты надеешься, можно сразу забыть. А вот то, пустят ли тебя за стол, где основные игроки начнут власть делить, будет зависеть от степени твоей поддержки в силовых ведомствах, в партии и Совнаркоме.
– М-да-а, думаю, что Берию сегодня, как союзника, мы окончательно потеряли.
– В борьбе за власть не может быть постоянных союзников и противников, – вздыхает супруга.
– Как ты себе это видишь, я имею ввиду вохр? Другие наркомы не будут против централизации?
– Кого интересует мнение подчинённого? Главное заручиться поддержкой "Хозяина", – перебивает меня Оля, – хотя считаю, что большинство наркомов с радостью сбросит с себя эту обузу. Есть несколько подходящих кандидатур, из тех, кто у меня боевыми единоборствами занимается в группе, надо их продвинуть в наркоматы ответственными за вохр, они будут вербовать своих людей на предприятиях…
– Постой, – хватаю её за руку, – если нас будут свои люди на предприятиях, то можно их будет нагрузить также сбором информации об их руководителях, о хищениях, растратах, нераспорядительности. А я в последнее время хожу, думаю, как мне наладить контроль…
– Тоже можно, – кивает Оля, – считаю, что сейчас самое время, в связи с делом Волкова, подкинуть вождю идею о создании нескольких контрразведывательных организаций по примеру Смерша, вдобавок к Особым отделам НКВД: в наркоматах обороны, на флоте, оборонной промышленности. Ведь может получиться…
– А где же твой медицинский чемоданчик? – спрашиваю Олю, появившуюся на пороге моего кремлёвского кабинета.
– На Большой Татарской оставила, я что дура с таким в Кремль, доказывай потом, что ты – не верблюд. Так Киров что, не приедет вечером к нам на базу?
– Нет не приедет. Референт сказал, что Мироныч опять приболел, пришлось отменять все его встречи и визиты. Прямо со Старой площади уехал в Горки.
– Диагноз есть? – Оля аккуратно садится на стул, приподняв подол чтобы не помять.
– По словам Свешникова, врачи язву желудка ставят, – с опаской гляжу на супругу.
– Язва – это не страшно, тут как бы чего другого не пропустить.
– Тогда давай заскочим за твоим саквояжем и к Кирову.
– Как хорошо, что навесили старика, – бледный седой Киров с улыбкой поднимается из огромного кожаного кресла, знакомого по фотографиям "Ленин в Горках", – а тебя, Анечка, я уже сто лет не видел. Очень кстати, Мария Львовна как узнала, что ты приезжаешь покой потеряла. Слава о твоих волшебных ручках по всей Москве идёт, особенно у женского населения…