– Это в идеальных условиях… – командарм внимательно смотрит на меня, будто бы увидел в первый раз.
– Действительно, Борис Михайлович, в идеальных… предположим к примеру, что на развёртывание на границе у нас уходит тридцать дней, – взгляд Шапошникова становится подозрительным, – на самом деле, учитывая противодействие противника: вывод из строя авиацией и артиллерией мостов, паровозов и участков пути, больше. Оператор, в данном случае работник Оперативного управления и одновременно оператор вычислительной машины, задавая ей различные вводные, сможет в течение получаса получить ответ сколько на самом деле уйдёт: тридцать пять, сорок или сорок пять суток..
– Заманчиво, заманчиво… – проводит рукой по волосам командарм, – думаю, что не только ВОСО и Оперативное управление следует подключить к этому делу, но и мобилизационное, и, вновь образованное, тыла и снабжения. Выходит, необходимо и нам в Генштабе иметь такую машину. Когда вы, Алексей Сергеевич, сможете передать нам такую?
– Месяца через три-четыре, – прикидываю в голове кого можно подвинуть в уже приличной очереди заказчиков, – но уже прямо сейчас надо принимать организационные меры: выделить большую комнату под вычислительный центр, примерно сто квадратных метров, командировать людей, желательно с высшим техническим образованием, к нам на учебные курсы, составить перечень задач, которые вы хотите решать с помощью вычислительной машины. Наш отдел программного обеспечения совместно с представителями управлений Генштаба составит требования к этим задачам…
– Хорошо, голубчик, – поднимается с места Шапошников, – пойдёмте, негоже опаздывать, перерыв кончился.
Через не очень широкие ворота Спасской башни делегаты 18 съезда проходят плотной толпой под оглушающий бой курантов. Высокопоставленные москвичи, подбадриваемые морозным ветерком, бегом бросились по направлению к Васильевскому спуску, где ввиду запрета остановки машин на Красной площади, их дожидались водители. Гости столицы направились в сторону гостиницы "Москва".
– Здорово, сосед, – чувствую тяжёлую руку на своём плече, – а я тебя, Алексей, весь день ищу, ты куда прятался в перерывах, курить начал?
Мне крепко жмёт мне руку Лихачёв, директор ЗИСа, который расположен рядом с новыми корпусами радиозавода имени Орджоникидзе.
– Ни за что на свете, – засмеялся я, вспомнив как тот отчитывал при первом знакомстве нас с директором Волковым, за то, что он закурил в неположенном месте, – не поверите, Иван Алексеевич, совещание у себя на заводе на Большой Татарской проводил…
– Тебе хорошо, – завистливо присвистнул Лихачёв, – а я до своего в обеденный перерыв не успеваю обернуться. Ты куда, пешком к себе? Давай, что ли я тебя провожу, ноги разомнём, а то сидели сегодня весь день.
– Так может быть лучше я вас провожу?
– Нет, я на завод потом поеду, – Лихачёв зашагал рядом, широко расставляя ноги и чуть косолапя по старой матросской привычке, – вот о чём я хочу поговорить, браток, слыхал, что ты у себя организовал что-то, кружки качества какие-то, будто бы Отдел Технического Контроля сократил?
– Мы сократили штат ОТК, а не сократили отдел совсем, поскольку изменились его обязанности. Мы решили не сажать рядом с каждым сборщиком и наладчиком контролёра, а развивать самоконтроль работников, причём ОТК ведёт лишь выборочную проверку…
– Вон оно значит как, – директор ЗИСа недоверчиво смотрит на меня.
"Что-то среднее между БИПом – системой Бездефектного Изготовления Продукции и СБТ – Системой Бездефектного Труда, работавших на советских предприятиях в 50-60-х годах".
– … Наш метод предусматривает полную ответственность непосредственного исполнителя за качество, неукоснительное исполнение технологии производства и за полное соответствие изделия технической документации…