— Ты его не снимешь. Скажи спасибо, что отделался так легко. Это называется русалочья метка, и означает она, что за тобой большой долг. Мне пришлось здорово поторговаться, иначе тебя просто утопили бы, если не хуже.
— Хуже?
— Ладно, хватит вопросов. После объясню. Радуйся, что Дельфиниум и Маргаритка когда-то объединились и выгнали из реки всех зеленозубых, не то бы... ну, да на этом лучше не останавливаться. Зеленозубая, в отличие от обыкновенных русалок, не душит, а грызет. Поднимайся.
Тео перевел взгляд с неестественно прочных водорослей на парящую летунью. Ясно, что в этой проклятой стране ему никаких толковых ответов не получить. Придется усваивать все на лету.
— Я так и не понял, где мы.
— Это единственное место, где ты можешь находиться, оставаясь живым, — фыркнула Кочерыжка. — Дом Пижмы в фамильной усадьбе Маргариток — в Солнечной Коммуне, про которую я тебе говорила.
— Он малость того, наш босс, — вставила Долли. — Любит проигранные дела и всякие диковинки. Смертных, к примеру.
— Ну, любит — это немного сильно сказано, — возразила Кочерыжка. — Но этот ему для чего-то нужен, так что мы пойдем.
— Можешь его забирать, — пожала плечами Долли. — Я уже посмотрела, нет ли при нем чего недозволенного, прежде чем в постель его уложить. — Она одарила Тео еще одной улыбкой, и он впервые обратил внимание на то, что лежит не в джинсах и рубашке, а в чем-то среднем между пижамой и костюмом каратиста из скользкого серого шелка. — Он такой гладенький весь, — добавила Долли. — Мне понравилось — что-то новенькое по крайней мере.
Тео еще долго ежился, идя за Кочерыжкой по широкому, застеленному ковром коридору. Поверх шелковой ниндзя-пижамы он надел кожаную куртку — вид нелепый, но приятно иметь на себе хоть что-то родное. Все здесь, в общем, было не таким странным, как он ожидал: мягкие сапожки на меху, заботливо поставленные у кровати, оказались очень удобными, оштукатуренные стены коридора ничем не поражали глаз — светильники на них, правда, несколько вычурны, но сам свет...
— Электрические лампочки? — спросил Тео. — У вас в Эльфландии есть электричество?
— Я ничего в этом не смыслю, хотя мне много раз объясняли. Это наука, вот что. Магия.
Мозги у Тео до сих пор еще плохо шурупили, тем не менее он заинтересовался, почему в книге у Эйемона освещение газовое или даже керосиновое, как в викторианском Лондоне, в то время как сам он имеет дело с вполне современной бытовой техникой. Эйемон Дауд, похоже, промахнулся лет на сто, а то и больше.
Он устал от всех этих несообразностей, и ему хотелось домой. Сейчас он повидается с этим Пижмой, который так любит смертных, ответит на его вопросы. Может, ему нужна книга Эйемона? Испугавшись, что потерял ее, Тео ощупал карман куртки, но Долли, хотя и обыскала его без всяких церемоний, тетрадку оставила на месте.
Итак, он встретится с Пижмой, отдаст ему книгу, если она ему нужна — оставаться здесь только ради того, чтобы ее сохранить, определенно не стоит, а потом попросит Пижму отправить его домой. Теперь, после всего пережитого, он, Тео, станет совсем другим человеком. Наладит свою жизнь, даже, может быть, роман напишет и прославится. Использует идеи Эйемона и то, что сам видел... вряд ли это так уж трудно — писать в жанре фэнтези.
Творческие замыслы Тео прервала еще одна способная довести до инфаркта фигура, вышедшая из мрака в конце коридора. Пол слегка прогибался под ее весом.
— Привет, Комарик, — пророкотало чудище.
— Не подлизывайся, куча навозная, — почти любовно прощебетала Кочерыжка. — Мы к твоему боссу пришли.
Тедди, еще менее привлекательный, чем его сестра (если такое возможно), кивнул огромной башкой.
— Он вас ждет, заходите. А ты, пупсик, смотри без глупостей. Я тебя выловил из реки, могу и обратно закинуть — прямо отсюда.
Тео торопливо прошел за Кочерыжкой в скромно обставленную приемную — такой дизайн вполне устроил бы монаха-трапписта с артистическими наклонностями. Оглянувшись через плечо и убедившись, что его не слышат, Тео спросил:
— Огры все такие, как эта парочка?
— Не совсем. — Кочерыжка уселась ему на плечо. — Особо крупных мало кто соглашается в доме держать — уж очень страшны. — Она ущипнула Тео за ухо. — А Долли-то, мне сдается, влюбилась в тебя.
— Заткнись, а?
В комнату вошел мужчина лет тридцати с лишним, в длинном белом халате и с длинными белыми волосами, связанными в хвост. Смерив Тео холодным взглядом с ног до головы, он отвернулся и бросил через плечо:
— Входите.
— Это еще кто? — шепнул Тео Кочерыжке.
— Граф Пижма, ясное дело. И советую тебе повиноваться ему без рассуждений.
— Но ведь... — Кого он, собственно, ожидал увидеть? Добродушного старичка? Только потому, что Кочерыжка аттестовала Пижму как доктора?
Из аккуратной приемной они вступили в куда более хаотическое помещение. Тео вспомнились ранние дни компьютерной эпохи, о которых он знал только по фотографиям и журнальным статьям — когда персональные компьютеры первого поколения устанавливались в самодельные деревянные футляры, поскольку массового производства пластмассовых корпусов еще не наладили. Потом он присмотрелся получше и понял, что эта техника намного сложнее. Машины неизвестного назначения стояли повсюду, хотя предпочтение действительно отдавалось деревянным футлярам, не говоря уж о панелях со стеклянными трубочками вместо привычных кнопок и переключателей.
Пижма надел очки, чтобы разглядеть Тео получше. Очки увеличивали фиолетовые глаза эльфа, но не делали его более похожим на добродушного старого изобретателя — скорее уж на европейского концептуального художника, который старается соответствовать техно-минималистскому декору. Под лабораторным халатом — последний теперь казался Тео несколько претенциозным для спецодежды — виднелось что-то не менее белое. На свой ястребиный лад Пижма был весьма импозантен и даже красив.
«Он похож на ангела, который отказывает тебе в доступе на небеса, поскольку ты не забронировал место заранее», — решил Тео и протянул Пижме руку, чувствуя себя не совсем ловко.