Может, они не хотят, чтобы он увидел что-то снаружи? Или чтобы его кто-то увидел?
Он часто слышал чьи-то голоса, но на глаза ему никто не показывался. Однажды ему даже почудился за портьерой звонкий голосок Кочерыжки, но, откинув завесу, он наткнулся на глухую стену. Ему слышались низкие голоса огров и другие, еще более странные, но все они доносились непонятно откуда. Может быть, в деревянных стропилах скрывались вентиляционные шахты, проводящие не только воздух, но и звуки? Если так, то обнаружить их он все равно не мог.
Когда свет начал меркнуть, а потом погас совсем, Тео испытал момент невыразимого ужаса. Он замер на месте, как мышь перед открывшейся кошачьей дверцей. Окружившая его тьма казалась осязаемой, но еще плотнее была полная, абсолютная тишина — ни шепотов, ни гула, только тишина преждевременного погребения. Тео острее некуда осознал свое одиночество в совершенно чужом для него месте.
Может, у них такие отключения в порядке вещей? Или дело обстоит намного хуже? Он не смел двинуться с места. Ему вспомнилась картинка из детской книжки: Тезей в темном лабиринте, не ведающий, что за спиной у него навис Минотавр.
Тео не знал, сколько времени длилось затемнение, но наконец свет зажегся опять, и он обрадовался призрачным голосам, как пришедшим домой соседям за стенкой.
Возвращение света и звуков не решило, однако, других его проблем. Он прошел уже столько комнат, Что мог бы погрузить редакторов «Архитектурного обозрения» в нирвану, а настоящих архитекторов — в ступор; он видел поющие фонтаны, истекающие из живых, но лишенных коры деревьев, видел толстые ковры, неохотно отпускавшие его ноги и говорившие что-то ему тихими голосами, но так и не нашел ни кухни, ни своей собственной комнаты и не встретил ни единой живой души.
Растущая паника лишила его всякой стеснительности. Он остановился и закричал:
— Кочерыжка! Кочерыжка! — Если он действительно слышал ее голос сквозь толстую стену, то и она его может услышать. — Где ты? Ау! Кто-нибудь!
— Что вам угодно? — спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.
— Вы где? — на всякий случай спросил он у дерева.
Здесь, в доме. — Спокойный голос, насколько он мог судить, исходил прямо из воздуха. — Вам требуется помощь?
— Думаю, да. А вы кто?
— Хоббани этого дома. Я знаю, вы гость графа Пижмы. Чем я могу вам помочь?
Так просто? Жаль, что он раньше не додумался.
— Не могли бы вы показать мне дорогу? Обратно в мою комнату, например?
— Разумеется. — В бестелесном голосе сквозил легкий намек на то, что ему жаль тратить свое время на такие пустяки.
— А как насчет того, чтобы выйти наружу?
— Из дома? — В голосе прорезалось чуть заметное раздражение. — Прошу прощения, но без графа Пижмы это невозможно.
— Ага. — Это уже о чем-то говорит — говорит даже больше, пожалуй, чем ему хотелось бы знать. — А кухня? Вы можете мне сказать, как пройти на кухню?
— Вы хотите пойти туда пешком?
— А как еще — на роликах, что ли? Или на вагонетке? Если это недалеко, могу и пешком.
— Я перенесу ее к вам, если пожелаете.
Час от часу не легче.
— Спасибо, я лучше сам.
— В таком случае дойдите, пожалуйста, до конца коридора и поверните направо, а затем сразу же опять направо.
— Отлично. Благодарю.
— Всегда рада служить вам.
Он не слышал, как она подошла, если она это сделала, но почувствовал, как она удалилась. Странное ощущение — как будто свет погас в доме, на который он смотрел, думая о чем-то другом.
Чертова магия. Весь этот мир на ней держится, а он ни фига в ней не смыслит. Ох и влип же он.
До кухни он добрался только с третьей попытки. «Поверните направо, а потом сразу опять направо», — сказала эта женщина, но он хоть убей не мог найти места для второго поворота. Решив придерживаться инструкции буквально, он вернулся к дереву в кадке, снова дошел до конца коридора и там повернул направо и еще раз направо, приготовясь стукнуться носом о стену — но стена вдруг расступилась перед ним.
Огромная теплая кухня со светлыми стенами и темным плиточным полом сверкала ярко начищенной медной посудой. Над большой блестящей плитой стояло на табуретке маленькое жесткошерстое существо — оно выкрикивало распоряжения куда-то в потолок и работало руками, как дирижер оркестра. За обеденным столом сидели другие персонажи — меньше десятка, но гораздо больше на вид, поскольку двое из них были ограми.
— Эй, пупсик! — крикнула Долли, чем привела медные кастрюли на крюках в состояние вибрации.
— Здорово, сосед, — пророкотал Тедди.
Их сотрапезники с интересом разглядывали застрявшего в дверях Тео — ростом с маленьких детей, круглолицые и весьма похожие на людей. Из-за их одинаковой серой униформы вся сцена напоминала обеденный перерыв в какой-нибудь инопланетной столовке. У коротышек были кустистые брови, а у мужчин — уж в этом Тео вряд ли ошибался — большие лохматые бороды.
— Можно мне войти? — спросил он.
— Само собой, — весело ответила Долли. — Мы тут как раз про тебя говорили.
— Это ты говорила, а я ел. — Тедди издал звук наподобие мусоровоза, поднимающего полный бак.
— Свет погас только там, где я был? Или у вас тоже? — Тео неожиданно для себя обрадовался этой парочке уродов.
— Последнее время это постоянно случается, — сказал Тедди. — На станции одни сачки работают. На студень бы их пустить.
— Есть хочешь? — спросила Долли у Тео.
— Если только не студень, — ответил он.
— Давай присоединяйся. — Она придвинула поближе хлебную корзинку и потеснила локтем брата, очистив для Тео кусочек скамьи между двумя их могучими серыми телами. Маленькие человечки смотрели во все глаза, как Тео втискивается туда.
«Все равно что поставить велосипед между двумя самосвалами. Если кто из них дернется, от меня только мокрое место останется».