– Тео?
– Ш-ш-ш!
Свет нарастал быстро, но плавно, и к фонарику это не имело никакого отношения. Через несколько секунд стал виден коридор с матово-черными стенами и таким же ковром. В дальнем его конце, окруженная собственным мягким светом, показалась дверь с золотой табличкой.
«Интересно, что на ней написано?» – мелькнула в пелене страха любопытная мысль, как птица, летящая впереди бури. Тео посмотрел на Кумбера, и ему стало ясно, что если кто-то из них предложит повернуть назад, не подходя к дальней двери, другой немедленно с ним согласится.
Кочерыжка, напомнил себе Тео. Кочерыжка со штопором, защищающая совершенно незнакомого ей субъекта от ходячего мертвеца.
Ковер почти полностью заглушал шаги, но Тео казалось, что они идут в каменных башмаках по надутому шару. Странные запахи вызывали головокружение, но восприятия не притупляли: он чувствовал себя накурившимся, перепуганным пацаном, которого останавливает патрульная машина.
На табличке значилось единственное слово: «Войдите», нацарапанное корявым, почти детским почерком. Надпись на глазах Тео стекла с золотой поверхности, как вода, и на ее месте возникло слово «Толкайте».
«Шутит он с нами, что ли?» Гнев вернул Тео некоторое количество смелости, с грехом пополам прикрывшей массив голого ужаса. Он толкнул дверь и вошел.
Безликий коридор сменился неожиданным зрелищем. Повсюду, выше его головы, громоздились горы каких-то предметов, накиданных как попало, словно кому-то срочно понадобилось переделать старомодную аптеку в жутковатый магазин игрушек, а затем этот кто-то увенчал свои труды содержимым Александрийской библиотеки. Розовый утренний свет, проникающий в овальные потолочные окна, придавал окружающему сходство с театральными декорациями или сооружениями Диснейленда.
Массивную фигуру у себя за спиной ошеломленный Тео заметил только тогда, когда она одной рукой обхватила его грудь, а пальцами другой зажала голову. Грудь сдавило так, что он, в панике выдохнув воздух, вдохнуть снова уже не смог. Его оторвали от пола, он беспомощно задрыгал ногами, перед глазами заплясали искры, и все стало красным, а после черным.
Чей-то голос обращался к нему. Слыша его, Тео не сразу понял, что он в сознании. Он также не совсем понимал, где он находится и кто он, собственно, такой. Голос, бесплотный, как ветер в палой листве, был при этом до странности громок, точно его обладатель свободно умещался у Тео в ухе.
– Прошу прощения, – говорил голос. – Боюсь, они несколько бесцеремонны. Ты ведь уже очнулся, верно?
Память вернулась, и сердце бурно забилось, что отнюдь не облегчило пульсацию в голове.
«Плохи дела. Ой, плохи».
Тео видел теперь, что лежит на полу. Кумбер лежал рядом, вытянув руки вдоль туловища, как игрушка, аккуратно уложенная в коробку. Полупрозрачная пленка у него на лице ошарашила Тео, и ему на миг показалось, что с феришера содрали кожу.
– Не беспокойся, он не умер, а просто спит, – заверил голос. – Я хотел поговорить с тобой наедине.
Тео присел на корточки и завертел головой, пытаясь определить, откуда исходит голос.
– Я здесь, в этой же комнате, – пояснил невидимка, – но тебе будет лучше, если ты меня не увидишь.
Тео, делая вид, что ищет Устранителя, если это действительно был он, в то же время прикидывал, сможет ли двигаться достаточно быстро, если встанет. Добрая половина его сознания панически приказывала ему бежать отсюда, и пусть Кумбер Осока вместе с Кочерыжкой отправляются к черту, но другая половина пыталась вычислить, удастся ли ему прихватить с собой бесчувственного феришера, и вопрошала, что же это так легко сладило с ними обоими.
Он схватил Кумбера за одежду, но из мрака у двери тут же выступили две бледные фигуры величиной почти с огров, но более скованные в движениях. Тео замер, и громадины остановились в нескольких ярдах от него. Выглядели они, как грубо вытесанные статуи: черты белых, как мел, лиц едва намечены, а круглые черные глаза, как с оторопью понял Тео, – не что иное, как просверленные в них дыры.
– Не надо дразнить их, – посоветовал голос. – Мандраки не очень хорошо соображают, и мне не хотелось бы ждать, когда ты снова придешь в себя.
– Мандраки? – Одинаковые лица смотрели на него без всякого выражения, точно сошедшие с утесов острова Пасхи.
– Дети мандрагоры. Рабы, вырезанные каждый из своего корня. Очень трудоемкое занятие, а поиск самих корней – долгий, скучный и опасный процесс. Однако они представляют большую ценность. Мандраки невероятно сильны, а к боли чувствительны не больше, чем паровоз. Но более сложные задания – например, схватить кого-то, не переломав ему кости, – они, как я уже говорил, выполняют не слишком успешно. Я не хотел бы, чтобы они тебя покалечили.
– Я уже видел такого. – Тео медленно оторвал руку от плеча Кумбера. Похоже, самое правильное на этот момент – занять Устранителя разговором. Может, все еще не так плохо. Может, он со всеми гостями так обращается. – Он приходил в дом Нарцисса перед самым...
– Да-да. – В голосе прозвучало легкое сожаление. – Загубили попусту хороший, большой корень, а чего ради? Чтобы Чемерица мог похвалиться.
– Так ты... все знаешь? – Тео вдруг стало ясно, что его собеседник связан с Чемерицей куда более тесно, чем полагали Пуговица и Примула. Может быть, Устранитель уже сообщил ему о случившемся. – Ты помогал им?
– По части драконов? – довольно равнодушно уточнил голос. – Нет-нет – такую штуку Нидрус Чемерица и сам способен придумать. Очень даже способен. – В голосе появилась странная нота. Тео заметил теперь, что в северном углу комнаты мрак несколько плотнее, и даже углядел там какое-то движение. Устранитель сидит где-то там, в гуще своего хаоса, как дракон над кладом.
– Как ты собираешься поступить со мной?
Устранитель, к его удивлению, засмеялся – не злодейски, а скорее весело, хотя и одышливо.
– Ты не поверишь, но я пока сам не знаю. Там видно будет. В данный момент я просто наслаждаюсь иронией происходящего.
– Иронией? – Походило на то, что еще пару минут ему позволят пожить. Глаза привыкли к тусклому свету, и Тео еще больше уверился, что Устранитель сидит именно там, в углу, за кружком задрапированных статуй, на чем-то вроде стула с высокой спинкой, и что фигура у него очень замысловатая.
Он сделал шаг в ту сторону, и голос сказал:
– Не надо! Я предупреждал – то, что ты увидишь, тебе не понравится.
– Я тут каких только уродов не навидался. Неужели что-то хуже может быть?
– Ты удивишься, но, может, речь идет не только о твоих нервах. Мне... стыдно за то, каким я стал.
Тео отступил назад. То, что он видел в темном углу, действительно наводило жуть – тонкие, как палки, руки и ноги в сочетании с какими-то слизистыми, мокро блестящими складками.
– Ладно. Так ты говоришь, ирония?
– Да. Ирония в том, что я затратил столько усилий, чтобы доставить тебя сюда, и все без толку – а ты взял и явился ко мне добровольно. – И Тео снова услышал одышливый смех.
– О чем это ты?
– Об иррхе, которого я послал за тобой, – не сомневаюсь, что он до сих пор продолжает свою охоту. Имеешь ты представление, какая нужна энергия, чтобы извлечь нечто подобное из мертвых, всеми забытых мест? И какое искусство требуется, чтобы удерживать его в мире живых столь долгое время?
– Так это ты его послал? – Отпустившая было паника накатила снова, как лихорадка. – Значит, ты в самом деле работаешь на Чемерицу. – Итак, все впустую. Мало того, что он не спас Кочерыжку – он избавил врагов от хлопот, сам отдавшись им в руки. – Какой же я все-таки идиот.
– Возможно, однако все немного сложнее, чем ты думаешь. Я надеялся как раз на то, что ты достанешься мне. Иррха, как правило, повинуется своим инстинктам, но я вызвал его из тлена, подчинил себе и отдал ему приказ: схватить тебя и доставить сюда, в этот дом.