Выяснение обстоятельств, а затем тишина, в которой раздались уже знакомые мне до отвращения шаги.
– Что здесь происходит? – от ледяного тона отца, я весь покрылся холодной испариной, но старался не шевелиться и делать вид, что всё в порядке, а сам я, как послушный мальчик, сплю.
– Милорд, ваш сын затаил некую обиду на Дерека и, подкараулив его, напал, – уверено заявил один из стражей.
– Эта шлюха!.. – раздался голос Дерека, а затем – звонкая оплеуха, вскрики, охи и звук падения тела, жалкое поскуливание эльфа.
– В первую очередь он мой сын, а затем – шлюха, грязнокровый ты выродок, – прорычал Лорд Оборотней. – К тому же, кому как не тебе знать, кто из вас большая потаскуха.
С одной стороны слова отца были для меня приятны, а с другой стороны были больнее удара мечом по плечу. Поджав губы, я тихо вздохнул, а затем поднял взгляд на отца, вошедшего в мою комнату. Он был совершенно невыспавшимся, злым, помятым, и с бешенством глядел на меня. Подойдя к кровати, он без разбирательств схватил меня за шкирку и как следует тряхнул:
– Ты что творишь, мразь?!
– Отпусти сейчас же, иначе твой выблядок никогда не родится! – как ненормальный заорал я, пытаясь вырваться из его рук и впервые за всю жизнь угрожая ему, чтобы спасти свою шкурку.
Рука его дрогнула, и он отшатнулся, перестав дёргать меня за шкуру. Тряхнув головой и постаравшись унять боль, я поднял на него яростный взгляд:
– Этот урод сам накинулся на меня без причины! Он перехватил меня за горло и не разрешал пройти. Что я, по-твоему, должен это терпеть и позволять себя душить?! Не на того напали! Я – чистокровный оборотень, всё ещё законный наследник престола, пока ты не написал указ о том, что только твой поганый сын от меня будет следующим Лордом, аристократ и до некоторых пор был здесь лишь для того, чтобы скрыться от людей Тореса. А после всего этого – я, по твоей милости, оказался шлюхой! Но я всё ещё твой сын, тот, кого ты воспитывал воином, политиком, магом, правителем. Тот, кто может не только укусить грязнокрового эльфа, но ещё и приказать казнить его, если я увижу в его действиях попытку избавиться от меня. Я, чёрт возьми, тот, кто носит твоего ублюдского ребёнка, дьявольское ты отродье! Я – Арлан Фер Орт Михаэль Ларенс де’Мос, Лорд в чёрт знает каком поколении!
Под конец я уже встал с кровати и орал прямо в лицо побледневшему отцу, который даже пару раз делал шаги назад. Я едва дышал от ярости, клыки царапали губы, а бешенство клокотало в груди проснувшимся вулканом. Дышал я через раз, прерывисто, зло, не сводя взгляда с отца, который пару раз содрогнулся и дышал тихо-тихо.
– А теперь, если ты не против, сними с меня браслет и прикажи казнить этого высокомерного ублюдка. Или, клянусь, ни один твой ребёнок, который будет зачат после этого разговора, никогда не родится. Я об этом позабочусь. Я найду выход из любой темницы, из любой ямы, лишь бы только уничтожить этих выродков.
Полыхнула алая вспышка – клятва была дана, а значит, я её нарушить не мог. Отец поморщился, явно пожалев, что отпустил меня ещё в тот миг, когда я ему начал угрожать, но браслет с моей ноги снял.
– Я продолжу жить в этой комнате, ты можешь и дальше навещать меня со своими грязными делами. Но если хоть один урод сунется ко мне с непристойными предложениями, я разорву его на части и приготовлю тебе на завтрак, равно как и любого из этих шлюх, если они посмеют косо на меня глянуть.
– Ты об этом пожалеешь, Арлан, – прошипел отец и, не поворачиваясь ко мне спиной, двинулся к двери.
– Я уже пожалел о том, что не перегрыз тебе глотку в то утро, – улыбнулся я уже спокойнее, а затем сел на кровать.
Когда отец вышел и закрыл за собой дверь, из меня словно вынули все кости –бесформенной кучей упал на кровать и запустил пальцы в шерсть на шее. Меня трясло от страха и злости – неужели у меня, в самом деле, получилось? Неужели он меня освободил?
За дверью послышался визг эльфа, его причитания, а затем хлопок оглушающего заклятья, попавшего в цель. Я чуть улыбнулся и откинулся на кровать, закинув за голову руки. Мне стало легче – я выпустил из себя весь пар и остался этим крайне доволен, хотя меня всё ещё слегка потряхивало из-за произошедшего. Освободившись от мыслей, я позволил себе на пару часов прикрыть глаза и отдохнуть.
Шёл восьмой месяц моей беременности и десятый – моего заключения. За окном цвёл май, и стояла жуткая духота. Я чувствовал себя просто отвратительно – плод развивался быстрее, чем хотелось бы мне, а мой живот всё равно был всем прекрасно виден. Высокий, тяжёлый, из-за которого у меня постоянно болела спина, он вовсе не казался мне красивым, хотя я не раз видел беременных, и они казались мне самим очарованием. Возможно потому, что вынашивали желанных детей, а я – ненавистного. Плюс ко всему жутко болела грудь, которая слегка налилась, как и соски. Извечный минус всех беременностей мужчин. Единственное, что облегчало муки от кормления грудью – через пару месяцев после рождения ребёнка, она просто сойдёт.
Чернокнижники через пару недель должны были добраться до нас, а потому отец стал более нервным. Сейчас в моём положении был один несомненный плюс – он ко мне не прикасался, хотя иногда заставлял делать ему минет. Но всяко лучше, чем ночами торчать в его кровати и подставлять задницу, когда его левой пятке захочется.
Пару дней назад в наш замок прибыли Торес и его дружина. С одной стороны это было хорошо – поддержка нашим воинам была очень нужна, а с другой стороны – я видел, что Торес что-то замышляет. Подлое, гадкое, грязное, тёмное. Видел это не только я, а потому вскоре оказался под крылом отца и его пристальным круглосуточным надзором. День за днём мне становилось всё хуже – не только из-за духоты, но ещё и из-за плода. Ребёнок был чересчур активным. То и дело ворочался, пинался, а оттого меня постоянно сводили судороги боли. Было трудно дышать – явно крупный мальчишка. А лекари-повитухи, которых ко мне приставил отец, сказали, что это именно мальчишка. Они могли извлечь ребёнка, открыв специальное пространство, но не могли сделать аборт, когда он ещё не был так развит, что меня безумно бесило. Впрочем, в те дни меня бесило абсолютно всё: солнце, навязчиво лезущее в глаза, горячие прикосновения отца, хихиканье шлюх за дверьми, внимательные взгляды и магические прикосновения лекарей. Но это было неудивительно – я готов был вот-вот родить папашиного ублюдка, а потому настроение моё было ни к чёрту. Тем более, что после того моего серьёзного с ним разговора он в самом деле написал указ, но пока что не оглашал его – не был уверен, что родится именно мальчишка, не обращая внимания на все заверения лекарей – кто не ошибается, в конце концов?
Пугало меня ещё и то, что я не увидел среди прибывших шестёрок де’Льяна Лифаэна. «Убили», – постоянно стучало в моей голове, и я сердился лишь больше. И не знал на кого больше – то ли на самого моего друга, то ли на Тореса, за которым он пошёл. Но как оказалось позже, он пошёл за своей девушкой, в которую был влюблён по самые пушистые уши. То ли я злился на чернокнижников, пошедших на эту кровопролитную войну. Пожалуй, я злился на всех в равной степени, но больше всех меня бесил Торес. Высоченный черноволосый оборотень с внушительной мускулатурой и чёрными, как сама ночь, глазами.
У женщин он явно пользовался большим успехом, но то не делало его меньшим гадом. Что стоил его оскорбительный смешок в мою сторону: «Обрюхатил тебя нелюбимый, рыжий». В тот миг мне хотелось вцепиться в его глаза, но живот мне этого сделать не позволял, хотя очень хотелось.
Чертыхнувшись, я с трудом поднялся с подушек, расстеленных на полу и стал избавляться от лёгких одежд, чтобы принять ванную – спина болела невыносимо, а голова кружилась. Приближающаяся финальная битва меня нервировала и пугала. О чём думал отец, когда оставлял меня здесь и заделывал мне ребёнка? Если он хотел, чтобы тот родился, то почему меня не отправил под присмотром лекарей к дроу? Или был настолько уверен в своей победе? Узнать я не мог. Ни тогда, а уж тем более – ни сейчас.