И только закончив с этой кропотливой работой, фактический глава Крэланда решительно написал два слова во все свободное на листе пространство. А в конце прижал лист печатью главы королевского совета.
По звонку колокольчика был вызван помощник. Не говоря ни слова, клирик спокойно вручил ему ответ, и тот, взглянув на текст, задрожал сильнее прежнего. Брат Томаш видел, что молодому человеку хочется задать вопросы, но он продолжал смотреть подчиненному в переносицу твердо, и тот, вздохнув, вышел, унося с собой судьбоносную бумагу.
Этой ночью никто во дворце так и не лег спать. Отработанный государственный механизм заскрипел шестеренками, запуская давно запланированные процессы. Вскрывались конверты, стучали по бумагам печати, гонцы курсировали по городу, и покидали стены столицы.
Брат Томаш уснул только под утро, так и не покинув рабочего места. А копии его переписки с Аркейном уже публиковались в газетах, и их бесплатно раздавали всем на улицах сперва столицы, а после — и других городов.
Витиеватое послание магистрата Аркейна с обвинением Крэланда в применении запрещенной магии на территории Аронии и требованием немедленной передачи восточной территории пострадавшему государству, развернулось на целую страницу, но проигрывало короткому ответу главы королевского совета. Потому что против исписанного листа стояло только два слова.
Значит, война.
Глава 11
Столица Катценауге.
Максимус медленно поднял веки. С трудом пошевелив рукой, он дотянулся до фляги с водой, прикрепленной к ремню. Отвинтить крышку удалось далеко не с первой попытки, но все же получилось.
Он прекрасно помнил, как мощь Хибы текла сквозь него, изменяя тело, коверкая потоки магии, но никаких последствий не ощущал. Сказалось только время, проведенное в беспамятстве.
Утолив первую жажду, глава культа медленно перевернулся на бок и, прикладывая неимоверные усилия, смог воздеть себя на ноги.
Ритуальный зал, в котором много лет назад Эсхил Бар взорвал громадный накопитель, уцелел и даже не запылился. Возмущенный эфир все еще не улегся, но теперь никак не вредил стоящему в историческом месте человеку. Магическое поле огибало Максимуса, будто опасаясь прикасаться к носителю божественной мощи.
Присутствия Хибы ни в себе, ни рядом глава культа не чувствовал. Мышцы понемногу оживали после долгого бездействия, и чародей решил подстегнуть их магией.
Естественно, как раньше дар не сработал. Эфир просто утекал прочь, будто боялся оказаться под воздействием измененного мага. Но Максимус не растерялся, это было ожидаемо. За годы работы с культом он привык обращаться с силой Хибы, и теперь, убедившись, что стандартные заклятья не работают, воспользовался ей.
Эфир забурлил, откликаясь на действия колдуна. Привычная легкость вернулась в тело и восполнила потерянные силы. И неожиданно для себя Максимус ощутил некое присутствие, будто где-то внутри черепа пошевелился спящий разум. Чужой разум.
Хмыкнув, мужчина поднял с пола свой плащ и, отряхнув его, побрел в обратный путь. В городе совершенно нечего есть, разве что обитавших внутри возмущения тварей, так что задерживаться здесь не стоило. Чары, конечно, поддержат некоторое время и без еды, но у всего есть свой предел. У стен столицы культ разбил лагерь, и все припасы отряда остались там.
Эсхил Бар, поселившийся внутри Максимуса, молчал, так что мужчина выбирался из дворца в полнейшей тишине. Как они и договаривались, никто не стал отбирать его личность, все осталось как прежде. В том числе естественные нужды организма.
Наверное, это можно было бы счесть оскорблением, но мужчина не стал искать туалета, а воспользовался первой попавшейся нишей. Выпитая вода просилась наружу, да и, говоря откровенно, если судить по крови, то Максимус имел законное право использовать дворец предков, как посчитает угодным.
Наконец, коридор свернул, выпуская человека в сад. Много веков он оставался лишен хозяйской руки, а возмущение извратило растения до неузнаваемости. Магии в разросшемся кустарнике хватило бы, чтобы стереть с лица земли небольшой город. Фиолетовые листья на ярко-зеленых стволах не тревожил ветер, запах разложения и пыли забивал ноздри.
Откуда-то всплыло знание, и прежде чем осознать его, Максимус уже вскинул руку в сторону сада. Эфир вновь задрожал, как испуганный пес, и сила, видоизменяясь, вошла в обновленный источник мужчины. Только уже высосав магию из растений до кали, он понял, что сделал, и откуда пришло это знание.