– Я могу петь. – Стив махнул рукой из своего жесткого угла на краю дивана. – Я даже знаю кое–что из блюза.
Боже, ему обязательно было натягивать эту ужасную улыбку болвана сейчас?
Мистер Сеннат обратил все свое внимание на Стива.
– Это так? – Мистер Сеннат взял гитару и гармошку, словно решал сложную задачу. – Что ты знаешь, белый парень? – Он дунул в гармошку.
– Давай посмотрим. – Стив посмотрел на потолок и начал называть имена, которых я не слышал. Но темнокожий, конечно, их узнал. На его губах появился намек на улыбку, и он начал играть. И тогда Стив начал петь. Срань Господня! Стив никогда не. Начинал. Петь.
Мы с Тарой переглянулись и рассмеялись от того, насколько охрененным и потрясающим он был. Почему он был за рулем? Вау! Глаза темнокожего парня засияли, когда он играл, а Стив пел от всего сердца, пел, как будто делал это всю свою жизнь и наконец–то снова вдохнул свободы.
После песни мистер Сеннат рассмеялся и опустил гитару и гармошку.
– Парень, ты уверен, что у тебя нет черных в крови? Где ты, черт возьми, научился так петь?
Стив присоединился к его смеху, энергично кивая своим толстым подбородком.
– Мой отец был священником. А по выходным, ну… я любил пошалить.
Мистер Сеннат покачал головой и встал. Он подошел к шкафу и вернулся с огромным керамическим кувшином и несколькими старыми жестяными чашками, поставив их на стол.
– Я считаю, что это стоит отметить. – Он хрипло засмеялся, когда поставил чашки и наполнил их до самого верха.
Я взял чашку, которую он протянул мне, и уставился на темно–красную жидкость.
– Я сделал его сам. Мускатное вино. – Он сидел со своей чашкой. – Это то, из–за чего я известен в этих краях. То, чем я зарабатываю на жизнь.
Я снова с сомнением посмотрел в чашку. Однако я не собирался оскорблять гостеприимство этого человека. Я немного пригубил и был удивлен, насколько мягким было вино. Я кивнул следящей за мной Таре.
– Вкусно.
Она сделала глоток и промычала от удовольствия.
– Мистер Сеннат, очень вкусно!
Его лицо вытянулось.
– Зови меня Дэйл. Никто не называет меня так больше, – пробормотал он.
– О, хорошо. Дэйл. – Она подняла к нему чашку. – Хорошая работа.
Дэйл и Стив занялись игрой, в то время как мы с Тарой пили. Тара пила третью чашку, когда я остановил ее.
– Боже мой, как вкусно! Давай танцевать! – Она стащила меня с дивана, а Дэйл и Стив продолжали играть. Возможность прикоснуться к ней и обнять была больше, чем я мог выдержать, и поэтому я взял ее за руки и решил показать ей ту сторону меня, которую она еще не знала. Положив руку на ее поясницу, я прижал ее к своей ноге и начал двигать ее в эротическом ритме.
– Оооо, Боже мой, ты умеешь танцевать! Имеет смысл.
– Да? – Я обернул другую руку вокруг ее талии и наклонился к ее уху. – Почему это имеет смысл?
Она хихикнула.
– Потому что ты хорош в постели.
Я улыбнулся, двигая ногой, заставляя ее бедра следовать за движениями.
– Ты проницательна, любовь моя.
Она снова рассмеялась.
– И ты такой сексуальный.
– Я? – Мое сердце гремело в груди и члене, когда я повернул ее так, чтобы моя спина была направлена к зрителям. – Расскажи мне все об этом.
– Ммм. Просто… то, как ты двигаешься. Твои бедра.
– Ты имеешь в виду, когда я тебя трахаю? Тебе нравится, как я двигаю бедрами? – Я поднял ее ногу вдоль моей и опустил ее спину, заставляя Тару визжать и смеяться, прежде чем придвинуть ее ближе к себе, снова приблизившись к ее уху. – Или ты имеешь в виду, когда я двигаюсь в этом сладком местечке внутри тебя, что заставляет тебя выкрикивать мое имя.
Ее пальцы скользнули в мои волосы.
– Да. Это. И… когда ты… набрасываешься на меня, это выдает с потрохами, что ты умеешь танцевать.
Я должен был смеяться над этим.
– Спалился, да? – Я покачивал бедрами из стороны в сторону. – Ты тоже хороша, милая.
– Пффф. Я отсасываю по сравнению с тобой, и ты это знаешь.
– Боже, конечно, ты отсасываешь. Чертовски хорошо. – Я оттолкнул ее лицо, изголодавшись, припал губами к ее шее и слишком сильно засосал. Я переместился к ее ушку.
–Твой рот отлично выглядит вокруг моего члена, милая.
Она застонала и потянула меня за волосы в ответ, а затем рассмеялась, когда я укусил ее за мочку уха.
Они начали играть другую песню с более быстрым темпом. Я оттолкнул Тару от себя, затем притянул ее обратно к себе с силой. Ей понравилось, она смеялась, и я начал кружить ее, отталкивать и опускать. Слышать ее смех, было золотом. Блять, я так счастлив.
Между песнями Тара протанцевала к столу и выпила еще. Я даже не пытался ее останавливать. Ей нужно хорошенько напиться. Возможно, это поможет ей, когда придет время сделать то, что нужно.
Что, в конце концов, и произошло, когда Стиву и Дэйлу надоело петь и играть.
А потом мы разговаривали обо всем, кроме того, о чем нужно было говорить. Я взял Тару за запястье и поднял.
– Красивый браслет, мисс Риз.
Она отдернула руку и ударила меня по ноге. Я, наконец, уговорил ее притормозить с выпивкой, не хотелось выносить ее на руках из этого дома. Или ночевать в доме этого человека.
Я посмотрел на Стива и указал глазами на Тару, в надежде заставить его помочь мне покончить с этим дерьмом.
– Ита–а–ак, Дэйл. Раньше вы работали в школе Тары.
– Ага, и? – Темнокожий парень посмотрел на Стива, его тон указывал на то, что он понял: что–то не так.
Стив немного расправил плечи.
– Это… интересная профессия. Мой отец был уборщиком. Однажды. – Он взял вино и сделал несколько глотков.
– Не забывай, что ты за рулем, – напомнил я ему.
– О! Ты прав. – Он поставил чашку. – На самом деле, думаю нам пора–а–а? Тара? Как думаешь? Думаешь, нам пора–а–а?
– Что, черт возьми, происходит? – не выдержал Дэйл, глядя на Стива, Тару и меня.
Так очевидно?
– Тара? – Стив сделал изящный жест рукой. – Ты хочешь двигаться дальше и разобраться с незавершенными делами?
– Да, любимая. Пришло время.
– Черт возьми, лучше поспеши, – пригрозил Дэйл.
Тара застонала и положила на руки голову.
Дэйл смотрел на нее обеспокоенно.
– Она же не больна, нет?
– Нет, – сказал я, – я так не думаю, она просто… она не хочет говорить об этом.
Он сверлил меня взглядом несколько секунд.
– Понимаете, вот почему я ненавижу белых людей. Ходите вокруг да около, пока чертовы петухи не закукарекают.
– Я не могу ему сказать за тебя, любовь моя, – напомнил я ей.
– Хорошо! Ладно, Иисусе, я скажу. – Она подалась вперед и заправила волосы за уши. Я потянулся к ее руке, но она отбила ее. – Дэйл. Я говорила вам, что знаю… знаю девушку, из–за которой вас уволили… – Она огляделась и, наконец, продолжила, когда никто не помог ей в паузе. Она открыла рот, чтобы продолжить, и так и зависла, прежде чем выпалить тонким, слабым голосом – …я – та девушка. – Она кивнула и опустила голову. – Я – та девушка, из–за которой вас уволили. Из–за которой разрушился ваш семейный бизнес. Из–за которой… из–за которой разрушилась ваша жизнь. И я просто хочу, чтобы вы знали, как я очень… очень… очень сожалею. Долгие часы терапии сожаления. И я сожалею о вашем сыне. И вашей жене. – Она покачала головой, смотря на свои сжатые руки.
– Ты ходила на терапию из–за этого? – Дэйл, казалось, не верил ей и даже был немного приятно удивлен. – Зачем нужно было ходить к мозгоправу? – Его усмешка показывала, что он был готов к шутке, потому что, очевидно, она не может быть серьезной.
Она посмотрела на него, словно боялась, что он может не поверить.
– Потому что я… мне было плохо. Я помню, когда они вас уволили… – Она посмотрела на меня, потом снова на него. – Вы жалели, что заперли меня в кладовке. – Слезы катились по ее щекам.