Она внезапно прильнула к моей шее, позволяя моим голодным рукам скользить по каждому изгибу ее сладкого тела.
— Боже, ты мне нужен. — Хриплый стон довел мое желание до предела, прямо сейчас, блять.
— Черт, нужно ополоснуться, иначе я умру. — Мать твою, о чем я только думал, от меня пахло, как от пещерного человека. Я намыливался, пока она грациозно смывала с себя пену под струей, и к тому времени, когда она закончила, я поменялся с ней местами, тогда Тара вернула мне мучения своими руками, голодная и требовательная к каждому затвердевшему контуру и изгибу.
— Я когда-нибудь говорила тебе, какой у тебя красивый член? — Она выдохнула эти слова, поглаживая его.
Я оскалил зубы и закачал бедрами, головка моего члена коснулась низа ее живота.
— Мне нужно взять его в рот, Люциан.
Черт, так несправедливо то, что она сделала со мной. Украла у меня силу своим чертовски сладким голосом, от которого было мучительно больно отказываться.
— Встань на колени. — Я использовал бескомпромиссный тон, который использовал, когда она кончала по команде, и Тара захныкала, делая, как я сказал. — Ты готова сделать так, как я говорю, любовь моя?
— Да. — Отчаянный вздох согласия обдал мои яйца жаром, она жадно уставилась на мой член, пока я мылся.
Господи, держать себя в руках было чертовски трудно, когда безумная потребность вонзить свой член глубоко в ее мягкую киску кричала в крови и костях с варварским пылом. Я поставил одну ногу на край ванны. — Обхвати мои яйца правой рукой.
Она сделала, как я сказал, ее пальцы деликатно ощупывали и в то же время сжимали. Я убрал волосы от ее лица, наблюдая, пытаясь соображать. — Смочи кончик своего пальца о мой член.
Она прикусила губу и медленно провела пальцем по головке, заставив меня ахнуть от огня, который это прикосновение вызвало.
— Приятно?
— Никаких разговоров, — с трудом выдавил я. — Я хочу, чтобы ты сейчас погладила мой анус этим пальцем. — Настала ее очередь застонать, когда она подчинилась, скользя влажным пальцем по моему анусу, заставляя мышцы сокращаться. Я крепко сжимал основание своего члена. — Сомкни рот. Я хочу поцеловать твои губы своим членом.
Она продолжала медленно тереть пальцем мой анус, едва надавливая на отверстие, в то время как я водил головкой своего члена по ее губам, таким чертовски податливым. Огонь пульсировал у меня в паху.
— Оближи головку, детка. Используй кончик своего языка и доведи меня, блять, до безумия. — Она застонала, повинуясь, ее пытки моего ануса становились все более нетерпеливыми, пальцы на моих яйцах то сжимались, то разжимались. — Сделай это, — прорычал я. — Трахни меня в задницу сейчас же. Медленно. — Я держал ее голову свободной рукой. — Открой рот, я готов, чтобы ты отсосала у меня, ты готова к этому? Чтобы твой прелестный ротик трахнул мой член? — Она широко раскрыла рот и приняла меня. — Ты хочешь чувствовать головку моего члена здесь? — Я толкнулся к задней части ее горла, и она издала пронзительный стон, двигая пальцем глубоко в моей заднице, и сжимая яйца.
Мой сдавленный рев разразился долгим шипением. Я толкался членом внутрь и наружу. Желание достигло того безумного уровня, который украл мою способность сосредотачиваться и играть с ней в игры.
— Я знаю, что твой клитор сейчас чертовски твердый, не так ли?
Ей удалось отчаянно кивнуть, стоны не прекращались, пока я набирал скорость.
— Отсоси мне хорошенько и не переставай трахать в задницу, красиво и глубоко, да, черт возьми. — Я потянул ее за волосы, заставляя быстро сосать головку моего члена, прежде чем скользнуть глубоко в её горло. — Ты такая чертовски плохая, любимая, ты знаешь это? Ты знаешь, что с тобой невозможно играть? Трахай меня быстрее, Тара, я собираюсь, блять, кончить тебе в рот. — Слова вышли сдавленным рычанием, когда я качнул бедрами, заставляя ее зубы царапать мой член. Я оскалился, наблюдая, как ее губы обхватывают мой член, нахмуренные брови говорили о требовании, которое я предъявлял к ней, и в то же время зная, как сильно ей это нравилось. — Боже, Тара! — Я пролаял последние слова и запрокинул голову, позволяя телу сотрясаться от оргазма, позволяя ей делать все, что она, блять, хотела, потому что мне уже было все равно, я был опустошен.