Датнова Ева
Война дворцам
Ева Датнова
Война дворцам
Четыре года
ВЕРЬ - НЕ ВЕРЬ
Датнова Ева (Евгения Борисовна) родилась в Москве. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Печаталась в журналах "Литературная учеба", "Кольцо "А"" и др. Живет в Москве. В "Новом мире" печатается впервые.
Если ты, Мотя, не будешь плеваться кефиром, а интеллигентно докушаешь все до конца, я расскажу тебе одну интересную историю, которая приключилась в уже очень давние времена с прадедом моим, твоим прапрадедом, короче говоря - с дедом Матвеем. Отнесись к ней, как сам сочтешь нужным.
В ту пору Матвей еще не был ни дедом, ни даже дяденькой, жил в маленьком городке Бешенковичи, что на Западной Двине, и работал в переплетной мастерской, сшивая книжные тетрадочки в толстые томики. Переплетчик - это тебе, конечно, не наборщик, но, с другой стороны, это тебе и не сапожник. Одним словом, для своего времени и своей среды дед Матвей был человеком достаточно образованным и интеллигентным.
Так он работал до двадцати лет. А потом началось странное время, когда всех убивали за то, что они жили и думали не так, а как надо, - никто толком не знал, когда граждане то объедались, то умирали с голоду и когда людям было до того страшно поодиночке, что именно в те годы основывались самые крепкие браки.
У нас, Мотенька, уникальная семья: за последние восемьдесят лет никто не погиб ни на одной войне и никто не был посажен. А вот насчет тех, кто сажал, что да, то да. Дед Матвей по молодости решил, что это очень нужное и перспективное занятие. И когда он так решил - засунул переплетную иглу в стенку под обои, завел себе вместо кипы - фуражку и вместо талеса с филактериями - кожанку с красной повязкой. Для того времени, Мотя, и той среды такое переодевание было в моде.
Дед Матвей бросил безутешных родителей и невесту, которой, впрочем, у него еще не было, и убыл в Минск - овладевать выбранной профессией. Он изучал ее в теории и на практике, даже ездил в Гродну... хм, готовить диплом, оголодал так, что остались только глаза и партбилет. Но когда он выходил на трибуну и говорил... ах, как он говорил! Когда ты, Мотя, научишься говорить - ты станешь таким же блестящим оратором.
Да. Прожил он в Минске полгода, а потом вернулся на родину. И увидел: коммунист - он один, культурные люди, включая наборщиков, благоразумно удалились из города, газет никто не читает и тем более не печатает, а все синагогальное начальство перебила какая-то залетная банда, также и помещение сожгла. Кто-то верит в бога, кто-то в мировую революцию, кто-то сам не знает во что. Основная масса населения даже понимала по-русски хуже, чем ты. А вот дед Матвей как человек грамотный умел по-русски и понять, и объяснить. Поэтому ему и пришлось осуществлять в Бешенковичах общее руководство.
Город Бешенковичи, что на Западной Двине!.. Когда дед Матвей уже перебрался в Москву и очаровывал свою будущую супругу, он все врал ей, что родом из Витебска, - вполне извинимое преувеличение. Представь, как тяжело было жить интеллигентному человеку среди всеобщей поцеватости!
Как я уже говорила, русские, евреи и изредка попадавшиеся в Бешенковичах поляки с белорусами никакого языка, кроме своего, не знали принципиально... ты ешь, Мотя, ешь. А может быть, дед Матвей, как самый идиот, просто единственный не скрывал своего полиглотства. И вот однажды душным сентябрьским днем - уже созрели яблоки, но еще не посинел терн - дед Матвей, как обычно, осуществлял общее руководство городом, сидя в помещении разогнанной гимназии, где так и не удосужились сделать городской совет РКП(б). Он сидел в этой конуре, жевал яблоки и читал какого-нибудь Блока или, скажем, пособие по агрономии, когда раздался стук копыт, за ним - звон шпор, и в помещение на полукруглых ногах усталой походкой вошел товарищ красный командир с заместителями.
Здравствуйте, товарищи, сказал деду Матвею начдив Муравлев С. К., а это был именно он. Кто, говорит, здесь, то есть у вас, советскую власть осуществляет?
Дед Матвей подумал, на всякий случай заглянул под стол и отвечает: я то есть осуществляю советскую власть, а равно и всякую другую согласно борьбе.
О! сказал начдив товарищ Муравлев С. К., это как раз то, что надо! Не буду долго объяснять, вы, товарищ, сами знаете: обстановка в районе не сказать чтобы здоровая. И поскольку население города Бешенковичи - сплошь пролетарское, то нужно в ударном порядке провести агитацию трудящихся. И именно вы как есть свой для этого больше всего подходите. А есть ли у вас зал для заседаний или подходящее помещение, добавил он. Поскольку то, во что превратили гимназию, не подходило ни для каких собраний, и это было ясно даже красному командиру.
Есть, сказал дед Матвей, относительно подходящее помещение - Симкин лабаз. Во сколько? - спросил, не споря об остальном.
В семь ноль-ноль вечера, ответил товарищ Муравлев. А пролетарское население мы сами оповестим.
Смолк топот копыт под окнами. А часа через четверть забибикал во дворе гимназии клаксон автомобиля "Лорен-Клемент", и в помещение впорхнул пан полковник Офиарский с адъютантами. Покрутил в воздухе хрящеватым носом, поглядел на деда Матвея с отвращением и приказал адъютанту спросить: нет ли среди руководства местечка, э-э, кого-нибудь... другого?
Увы, нету, выяснил адъютант.
Пан полковник Офиарский посмотрел на деда Матвея с еще большим отвращением, но, делать нечего, сказал: доблестные войска польской армии пшинесут сюда, э-э, свободу и порядок, которых так долго не ббыло, скажешь...те об этом населению, е?
А когда? - только и спросил дед Матвей. Офиарский ему: сегодня, как только помешчэние подготовите. А плакаты мы сами развесим. И уехал, только клаксоном пискнул.
В общем, деду Матвею стало не до яблок. Он уже хотел идти мести лабаз и набрасывать тезисы - но тут к гимназии приблизился его дядя Григорий. Тихо приблизился. На своих двоих.