— Я буду стараться контролировать это, — пообещала я.
— Дело не в том, что ты контролируешь свои способности. — Брови Киерана сошлись. — Дело в том, чтобы позволить себе не быть в порядке. Ты сильная, Поппи. Мы…
— Знаю. — Я остановила его, поскольку в памяти пронеслись почти такие же слова, сказанные другими губами, которые прочертили горячую дорожку по каждому сантиметру моей кожи.
Тебе не обязательно всегда быть сильной рядом со мной.
Я подалась вперед, подхватывая ломтик бекона. И сразу же запихнула половину в рот, чуть не подавившись.
— Доволен? — спросила я, бросив кусочек на тарелку.
Киеран уставился.
— Не совсем.
— Похоже, это твоя проблема. — Я жевала, едва ощущая вкус хрустящего мяса.
Хрип, похожий на смех, привлек мое внимание к большому, фиолетово-черному дракену, отдыхающему у колонного входа в банкетный зал. Гладкие черные рога начинались посередине сплюснутой переносицы и поднимались к центру ромбовидной головы. Первая пара рогов была небольшой, чтобы не мешать обзору, но по мере продвижения вверх по голове они удлинялись, превращаясь в заостренные пики, которые торчали из толстых гребней.
Каждый раз, когда я смотрела на Ривера, это был шок. Мне казалось, что я никогда не привыкну видеть такое великолепное, страшное и прекрасное существо.
Пробудились двадцать три дракена. Самые младшие, всего трое, остались в Конце Спессы, чтобы стоять там на страже, как решили дракены. Из тех двадцати, что путешествовали с армиями, ни один не был таким большим, как Ривер. Вместо этого они были размером с Сетти, их чешуя была не такой толстой, как у Ривера, и более уязвимой для острия стрелы. Но они все равно быстро справились бы с любой армией.
Дракен наблюдал за нами, и мне было интересно, о чем он думает и что чувствует. Всякий раз, когда я пыталась узнать его или кого-нибудь из других, когда они были рядом, я ничего не чувствовала. Это не было похоже на холодную пустоту Вознесенного. Либо Ривер и другие дракены скрывали от меня свои эмоции, либо я просто не могла их прочесть.
— Хочешь немного? — предложила я Риверу, поднимая тарелку. Мне не доводилось видеть, как он ест, что вызывало легкое беспокойство по поводу того, что именно он ел, когда взлетал и исчезал из виду.
Я очень надеялась, что это были не люди… или милые животные.
Но у меня не было возможности узнать. Только Аурелия, одна из двух пробудившихся дракенов женского пола, пробыла в своей смертной форме достаточно долго, чтобы я смогла узнать имена примерно половины из двух десятков дракенов, покинувших Илизеум. Она сказала, что моя воля принадлежала им до того, как мы покинули Атлантию и разошлись в разные стороны.
Вся эта история с «моя воля — их воля» была не очень-то полезной, но я поняла, что она в чем-то похожа на Первородный нотам. Ривер, казалось, изначально знал, чего я хочу. Например, когда мы отправились брать Массен, и он успел поспать ночь. Я догадалась, что это больше похоже на сущность Первородного в том, как он реагирует на мои желания.
Ривер покачал своей шипастой головой на мое предложение бекона.
— Как он вообще сюда пробрался, не обрушив все здание? — Между бровей Киерана появилась складка.
— Осторожно, — сказала я, когда внимание дракена переключилось на вольвена. Его голубые глаза с вертикальным зрачком снова сузились. Я подозревала, что при первой же возможности дракен снова набросится на Киерана.
— Разве Вонетта и остальные не должны вернуться сегодня? — спросила я, отвлекая внимание Киерана от дракена.
— С минуты на минуту. — Подняв свой бокал, он сухо добавил:
— Как ты уже знаешь.
Действительно, но он больше не участвовал в эпическом поединке с Ривером, который, несомненно, будет обостряться. Однако беспокойство вдруг взлетело, как большой серебристый ястреб, и оно не имело никакого отношения к вероятности того, что Киеран и Ривер покалечат или убьют друг друга.
Оно имело отношение к планам относительно Оук-Эмблера и Солиса. Мне нужно было убедить атлантийских генералов в их поддержке несмотря на то, что я сама не занималась самой сложной частью этих планов.
— У меня такое чувство, — начал Киеран, — что ты все еще злишься, что я посоветовал тебе не идти с Вонеттой.
Я нахмурилась.
— Иногда мне действительно интересно, умеешь ли ты читать мысли.
Его полный рот искривился в ухмылке, когда он постучал пальцем по виску.