— Хорошо. Я так думаю. — Вонетта опустилась в кресло напротив Киерана, откусывая кусочек бекона. — Мы говорили с… боги. Сотнями? Может быть, даже больше. Довольно многие из них были… — Она слегка нахмурилась. — Казалось, они были готовы услышать, что кто-то что-то делает с Вознесенными. Они не были похожи на тех, кто не задается вопросом об обряде, считая его честью или чем-то еще. Это были люди, которые не хотели отдавать своих детей в руки Обряда.
Я не могла думать об Обряде и не представлять себе семью Тулис, умоляющую Тирманов обратиться к богам, которые все еще дремлют, с мольбой сохранить их последнего ребенка.
И что бы ни было сделано для них, вся семья теперь была мертва.
— Кстати, ты была права. Насчет того, чтобы рассказать им о тебе, — добавила она между укусами.
— Сколько бы я заплатил, чтобы увидеть их реакцию на эту новость, — размышлял Эмиль. — Узнать, что их Дева не только вышла замуж за ужасного атлантийского Принца, но и стала Королевой Атлантии, да еще и богом. — Появилась слабая улыбка. — Держу пари, многие упали на колени и начали молиться.
— Некоторые так и сделали, — язвительно сообщила Вонетта.
Я слегка вздрогнула.
— Правда?
Она кивнула.
— И поскольку они верят, что боги все еще бодрствуют, новость о том, что ты присоединилась к Атлантии, заставила многих из них задуматься. Даже несколько человек сказали, что боги могут больше не поддерживать Вознесенных.
Изгиб моих губ совпал с ее губами.
— Полагаю, мы должны быть благодарны, что они солгали о том, что боги поддерживают Солис вместо того, чтобы сказать правду — что боги не имеют никакого отношения к войне и спят, — заметил Киеран. — Своей ложью они заложили надежду на то, что боги изменят свои союзы.
Я покрутила кольцо на указательном пальце.
— Но это была не моя идея. Это была… это была его идея. Он понял, что ложь, которую говорили Вознесенные, в конечном итоге станет их гибелью.
— Кас действительно знал это, — подтвердил Эмиль. — Но это было до того, как он или кто-либо из нас узнал, что ты бог. Это была твоя идея — раскрыть все тайны. Отдай себе должное.
Моя шея потеплела, и я прочистила горло.
— Как думаете, они послушают? Что они расскажут другим?
— Я думаю, многие расскажут. — Вонетта посмотрела на своего брата, а затем снова на меня. — Мы все знаем, что рассказать смертным о наших планах — это риск, который, по нашему мнению, того стоил, даже если бы Раварель узнали о них.
Я кивнула.
— Дать смертным шанс покинуть город до того, как мы его захватим, чтобы они не оказались в центре событий, стоит этого опасного шага.
— Согласна, — подтвердила она. — Итак, некоторые не поверили в то, что ты бог. Они думают, что злые атлантийцы как-то манипулировали тобой, — сказала она, потянувшись за вторым ломтиком бекона, когда Эмиль наклонился и сделал то же самое. Он был быстрее. — Эй, это мое. — Она бросила на него взгляд. — Что ты вообще здесь делаешь?
— Вообще-то, бекон…, — начал Киеран, и на этот раз я пнула его ногой под столом. Его голова дернулась в мою сторону.
— Мы можем поделиться. — Эмиль разломил бекон на две части и передал половину менее благодарной Вонетте. — И я здесь, потому что очень по тебе соскучился.
— Неважно, — пробормотала Вонетта. — Серьезно, почему ты здесь?
Эмиль усмехнулся, его янтарные глаза потеплели, когда он доел свою половину ломтика.
— Я здесь, потому что кто-то доставил послание на Вал, — объявил он, вытирая руки о салфетку. — Это от Герцога и Герцогини Раварель.
Каждая часть меня напряглась.
— И ты только сейчас поделился этим?
— У тебя были вопросы об их пребывании в Оук-Эмблере. Я решил, что позволю им ответить, — рассудил он. — К тому же Вонетта была голодна, а я лучше знаю, как не встать между вольвеном и едой.
Вонетта бросилась к Эмилю, едва не свалившись со стула.
— Ты серьезно обвиняешь меня в своей неспособности расставлять приоритеты?
— Я бы никогда такого не сделал. — Эмиль достал из нагрудного кармана своей туники сложенный пергамент и усмехнулся Вонетте. — И ничто из этого не меняет того факта, что я скучал по тебе.
Киеран закатил глаза.
Вонетта открыла рот, а затем закрыла его, откинувшись на стуле, и я сделала то, что, вероятно, не должна была делать. Я открыла свои чувства. То, что я ощутила от Вонетты, было пряным и дымным. Влечение. Но под этим было и что-то более сладкое.