"Мы можем разделить". Эмиль разломил бекон на две части и передал половину менее благодарной Вонетте. "А я здесь, потому что очень по тебе соскучился".
"Неважно", - пробормотала Вонетта. "Серьезно, почему ты здесь?"
Эмиль усмехнулся, его янтарные глаза потеплели, когда он доел свою половину ломтика. "Я здесь, потому что кто-то доставил послание на Восход", - объявил он, вытирая руки о салфетку. "Это от герцога и герцогини Раварель".
Каждая часть меня напряглась. "И ты только сейчас поделился этим?"
"У тебя были вопросы об их пребывании в Дубовом Амблере. Я решил дать на них ответ", - рассудил он. "К тому же Вонетта была голодна, а я лучше знаю, как не встать между волчицей и едой".
Вонетта бросилась к Эмилю, едва не свалившись со стула. "Ты серьезно обвиняешь меня в своей неспособности расставлять приоритеты?"
"Я бы никогда такого не сделал". Эмиль достал из нагрудного кармана своей туники сложенный пергамент и усмехнулся Вонетте. "И ничто из этого не меняет того факта, что я скучал по тебе".
Киеран закатил глаза.
Вонетта открыла рот, а затем закрыла его, откинувшись в кресле, и я сделала то, что, вероятно, не должна была делать. Я открыла свои чувства. То, что я почувствовала от Вонетты, было пряным и дымным. Притяжение. Но под этим было и что-то более сладкое.
"Мне нужно вино". Она начала наклоняться вперед, но Эмиль снова оказался быстрее. Передав мне письмо, он взял бутылку вина и налил ей. "Спасибо", - сказала она, взяв бокал и проглотив внушительный глоток. Она посмотрела на меня. "Итак, что здесь написано?"
Тонкий листок сложенного пергамента как будто весил не меньше меча. Я взглянула на Киерана и, когда он кивнул, открыла его. Одно предложение было написано красными чернилами - ответ, которого мы все ожидали, но который все равно стал ударом.
Мы ни на что не согласны.
ГЛАВА 4
"Беги, Поппи", - прохрипела мама. "Беги".
Она хотела, чтобы я оставила ее, но я не могла. Я побежала. Я бежала к ней, слезы текли по моим щекам.
"Мама..." Когти вцепились в мои волосы, царапали кожу, обжигая меня, как в тот раз, когда я потянулась за горячим чайником. Я закричала, пытаясь найти маму, но не могла разглядеть ее в массе монстров.
Они были повсюду, их кожа была тусклой, серой и изломанной. А потом появился высокий человек в черном. Тот, у которого не было лица. Я дернулась, закричала.
В дверях стоял папин друг. Я потянулась к нему. Он должен был помочь нам - помочь маме. Но он уставился на человека в черном, который возвышался над извивающимися, кормящимися существами. Папин друг дернулся, попятился назад, его горький ужас заполнил мой рот, задушив меня. Он отступил назад, тряся головой и дрожа. Он покидал нас...
Зубы вонзились в мою кожу. Жгучая боль пронзила мою руку и зажгла лицо. Я упала, пытаясь стряхнуть их с себя. В глаза хлынул красный поток. "Нет. Нет. Нет", - кричала я, дергаясь. "Мама! Папа!"
Огонь прорезал мой живот, захватывая мои легкие и тело.
Потом монстры падали, а я не могла дышать. Боль. Тяжесть. Я хотела к маме. Небытие застилало мне глаза, и я на какое-то время потерялась.
Рука коснулась моей щеки, шеи. Я моргнула сквозь кровь и слезы.
Темный стоял надо мной, его лицо было лишь тенью под плащом с капюшоном. На моем горле лежала не его рука, а что-то холодное и острое.
Он не двигался. Эта рука дрожала. Он дрожал, когда говорил, но его слова то затихали, то пропадали.
Я услышала, как мама сказала голосом, который звучал странно и влажно: "Ты понимаешь, что это значит? Пожалуйста. Она должна..."
"Боже милостивый", - прошептал мужчина, и тут я воспарила и уплыла, окруженная ароматом цветов, которые королева любила держать в своих покоях.
Какой ты сильный маленький цветок.
Какой мощный мак.
Сорви его и смотри, как он кровоточит.
Не так...
Я рывком проснулась, широко раскрыв глаза, осматривая залитую лунным светом комнату. Меня там не было. Меня не было в гостинице. Я была здесь.
Мое сердце медленно успокаивалось. Уже несколько ночей мне не снился такой кошмар. Другие находили меня - те, где острые ногти, окрашенные в цвет крови, впивались в его кожу, причиняя боль.
Моему самому близкому другу и любовнику.
Моему мужу и королю.
Моей сердечной паре.
Эти кошмары присоединились к старым и находили меня, если мне удавалось поспать больше нескольких часов - что случалось нечасто. В среднем я спала около трех часов за ночь.
Горло пересохло, я уставилась в потолок, стараясь не потревожить толстые одеяла, наброшенные поверх широкой подстилки. Было тихо.
Я ненавидела такие моменты.
Тишину.
Небытие ночи.
Ожидание, когда ничто не может занять мои мысли настолько, чтобы я не могла вспомнить его имя, не говоря уже о том, что с ним может происходить. Не слышать, как он умоляет и просит, предлагая ей все, даже свое королевство.
Двадцать девять дней.
Дрожь пробежала по мне, когда я боролась с нарастающей волной паники и гнева.
Движение у моего бедра вывело меня из стремительно кружащихся мыслей. Большая мохнатая голова поднялась на фоне лунного света. Вольвен зевнул, вытянув длинные, мощные передние лапы.
Киеран взял за правило спать рядом со мной в своей волчьей форме, поэтому он очень мало спал. Я не раз говорила ему, что в этом нет необходимости, но в последний раз, когда я заговорила об этом, он ответил: "Я сам так решил".
И что ж, это... это чуть не заставило меня плакать. Он выбрал быть рядом со мной, потому что он мой друг. Не из-за каких-то обязательств. Я не повторила бы ошибку Тони, постоянно сомневаясь в истинности наших отношений из-за того, как нас представили.
Я также думала, что он решил быть здесь, нуждаясь в близости, потому что ему тоже было больно. Киеран знал его всю свою жизнь. Их дружба выходила за рамки той связи, которую они когда-то разделяли. Между ними была любовь. И если я держала свои чувства при себе, когда не было необходимости читать чужие эмоции, то Киеран временами сидел молча, и печаль, исходящая от него, прорывалась сквозь мои щиты.
Эта печаль также была вызвана потерей Лиры. Он не просто любил волчицу, даже если у них не было серьезных отношений. Он заботился о ней, а теперь ее не стало - как и волчицы Элашии, которую он любил и потерял из-за редкой болезни.
Киеран повернул голову в мою сторону и моргнул сонными зимне-голубыми глазами.
"Прости", - прошептала я.
Я почувствовала прикосновение к своему сознанию, как легкое прикосновение кожи к коже. Его отпечаток напомнил мне кедр, богатый и лесной. Ты должна спать, - сказал он, его слова прозвучали шепотом среди моих мыслей.
"Я знаю", - ответила я, перекатываясь на бок так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним.
Он опустил голову на кровать. Опять кошмар?
Я кивнула.
Наступила пауза, а затем он сказал: Знаешь, есть травы, которые могут помочь тебе отдохнуть. Помочь тебе найти такой сон, в котором эти кошмары не смогут до тебя добраться.
"Нет, спасибо". Мне никогда не нравилась идея принимать что-то, что вырубает меня, потенциально делая меня уязвимой. К тому же, я уже принимала траву, похожую на ту, что он принимал для контрацепции. Я решила, что будет разумно узнать, есть ли что-нибудь доступное, поскольку он не сможет ничего принять. К счастью, Вонетта знала как раз то, что нужно - траву, похожую на ту, что принимал Кастил, измельченную в порошок, который можно было смешивать с любым напитком. На вкус она была как грязь, но переварить ее было гораздо лучше, чем вынашивать ребенка.