По всем этим причинам я не любила Сосновые земли. Хотя я не была уверена, что мне больше всего не нравится - каннибалы или змеи.
Но если бы мы хотели захватить Дубовый Амблер, крупнейший портовый город на востоке, нам пришлось бы сначала взять Массене. И сделать это придется только с вольвенами и небольшим батальоном. Они прибыли раньше больших армий, возглавляемых... его отцом, бывшим королем Атлантии Валином Да'Ниром. Все дракены, кроме одного, путешествовали с этими армиями. Но я не вызывала дракенов, пробуждая их от дремоты, только для того, чтобы они сжигали города и людей.
Генерал Айлард, возглавлявший недавно прибывший батальон, был очень недоволен, узнав об этом и о наших планах на Массене. Но я была королевой, и две вещи были первостепенными для всех.
Освободить нашего короля.
И не развязывать войну, как раньше, разрушая жизни и оставляя города не более чем местами массовых захоронений. Это было не то, чего бы он хотел. Это было не то, чего хотела я.
Массене был больше Нью-Хейвена и Вайтбриджа, но меньше Дубового Амблера - и не так хорошо охранялся, как портовый город. Но они не были беспомощны.
Тем не менее, мы не могли больше ждать прибытия Валина и других генералов. Вознесенные, жившие за этими стенами, уводили смертных в леса, питались ими и оставляли их там. Нападения кравенов становились все более частыми, и каждая группа была больше предыдущей. Хуже того, по словам наших разведчиков, днем город затихал. Но ночью...
раздавались крики.
За день до этого они убили трех наших волков, патрулировавших эти леса, оставив только их головы на шипах на границе Помпеи. Я знала их имена - и никогда их не забуду.
Роальд. Криг. Кайли.
И я больше не могла ждать.
Двадцать три дня прошло с тех пор, как он отдал себя в руки монстра, который заставил его чувствовать себя вещью. С тех пор, как я видела его в последний раз. Видела, как загорелись его золотые глаза. Наблюдала, как ямочка образовалась сначала на правой щеке, потом на левой. Чувствовала прикосновение его плоти к моей или слышала его голос. Двадцать три дня.
Доспехи на моей груди и плечах напряглись, когда я наклонилась вперед на Сетти, привлекая внимание Нэйлла - атлантиец скакал слева от меня. Я крепко держала поводья боевого коня, как... он учил меня. Я открыла свои чувства, соединяясь с Арденом.
Терпкий, почти горький вкус наполнил мой рот. Злость. И что-то кислое - ярость.
"Что это?"
"Я не уверена". Я посмотрела направо. На бежево-коричневых чертах лица Киерана Конту, когда-то связанного вольвена, а теперь советника короны, собрались тени. "Но он расстроен".
Арден остановил беспокойный патруль, когда мы подошли, и его яркий синий взгляд обратился ко мне. Он тихонько скулил, и этот звук разрывал мне сердце. Уникальный отпечаток Ардена напомнил мне о соленом море, но я не стала пытаться говорить с ним через первичный нотам, поскольку волкам пока было некомфортно общаться таким образом. "Что случилось?"
Он кивнул своей большой серебристо-белой головой в сторону Восхода Массене, а затем повернулся и стал рыскать среди деревьев.
Киеран поднял вверх сомкнутый кулак, останавливая тех, кто шел позади нас, пока они с Нэйллом продвигались вперед, ориентируясь в густых кронах сосен. Я ждала, потянувшись к мешочку, закрепленному на бедре. Маленькая деревянная лошадка, которую Малик вырезал на... свой шестой день рождения, прижалась к отпечатку брака на моей ладони.
Малик.
Некогда наследник атлантийского трона. Его взяли в плен, когда он освобождал своего брата. И их обоих предала волчица, которую он когда-то любил.
Печаль, которую я испытала, узнав, что Ши совершила такой поступок, теперь затмили горе и гнев от того, что Малик сделал то же самое. Я старалась не дать гневу разрастись. Малик находился в плену уже сто лет. Только боги знали, что с ним сделали или что ему пришлось сделать, чтобы выжить. Однако это не оправдывало его предательства. И не уменьшало нанесенный им удар. Но он тоже был жертвой.
Пусть его смерть будет как можно более быстрой и безболезненной.
То, о чем просил меня Валин Да'Нир перед тем, как я покинула Атлантию, лежало тяжелым грузом на моем сердце. Это был груз, который я должна была вынести. Отец не должен убивать собственного сына. Я надеялась, что до этого не дойдет, но в то же время не понимала, как это может случиться.
Киеран остановился, его эмоции, внезапные и сильные, обрушились на меня горькими волнами... ужаса.
От его реакции мой желудок сжался от ужаса. "Что такое?" спросила я, видя, что Арден снова остановился.
"Боже милостивый", - произнес Нэйлл, отшатнувшись назад в седле от увиденного, его темно-коричневая кожа приобрела сероватую бледность. Его ужас был настолько силен, что царапал мои щиты, словно горькие когти.
Когда ответа не последовало, дрожь усилилась, охватив все мое существо. Я направила Сетти вперед, между Киераном и Нэйллом, туда, где сквозь сосны виднелись ворота Массене-Райз.
Сначала я не могла понять, что вижу - крестообразные фигуры, свисающие с массивных ворот.
Их были десятки.
Мое дыхание стало неровным. В груди заклокотало. Желчь подступила к горлу. Я резко дернулась назад. Прежде чем я потеряла равновесие и опрокинулась из седла, рука Нэйлла вырвалась и поймала мое плечо.
Эти фигуры были...
Трупы.
Мужчины и женщины, раздетые догола, привязанные за запястья и ступни к железным и известняковым воротам Массены, их тела были выставлены на всеобщее обозрение...
Их лица...
У меня закружилась голова. Их лица не были голыми. Все они были окутаны той же вуалью, которую заставили надеть и меня, удерживаемые золотыми цепями, тускло поблескивающими в лунном свете.
Ярость сменилась недоверием, когда поводья Сетти выскользнули из моих пальцев. Эфир, первородная сущность богов, текущая по всем различным кровным линиям, пульсировала в моей груди. Она была намного сильнее во мне, потому что то, что было во мне, исходило от Никтоса, Короля Богов. Сущность слилась с ледяной яростью, когда я смотрела на тела, моя грудь вздымалась от слишком коротких и быстрых вдохов. Тонкий металлический привкус покрыл внутреннюю поверхность моего рта, когда я посмотрела на ужас за воротами, на вершины далеких спиральных башен, каждая из которых была окрашена в цвет слоновой кости на фоне быстро темнеющего неба.
Сосны над головой задрожали, осыпая нас тонкими иголками. И этот гнев, ужас от того, что я видела, нарастал и нарастал, пока уголки моего зрения не стали серебристыми.
Мой взгляд переместился на тех, кто ходил по боевым частям Восхода, по обе стороны от ворот, где так жестоко выставлялись тела смертных, и то, что наполнило мой рот, забило мое горло, пришло изнутри меня. Оно было тёмным, дымным и немного сладковатым, перекатываясь на языке, и исходило оно из какого-то места глубоко внутри меня. Из этой холодной, ноющей пустоты, которая проснулась за последние двадцать три дня.
На вкус это было как обещание возмездия.
Гнева.
И смерти.
Я почувствовала вкус смерти, наблюдая, как Стражи Восстания остановились в нескольких футах от тел, чтобы поговорить друг с другом, смеясь над чем-то сказанным. Мой взгляд сузился, когда сущность запульсировала в моей груди, и моя воля поднялась. Резкий порыв ветра, холоднее зимнего утра, пронесся по Восходу, подняв подол завесы и хлестнув по стражникам на стене, заставив нескольких отползти к краю.