Путь, проложенный отрядом прорыва и продвигавшимся вслед за ним полком, наглядно показывал, что каждый километр давался отнюдь нелегко. Двигавшийся вместе с арьергардом генерал-лейтенант то и дело провожал тяжелым взглядом десятки лежащих вдоль дороги и на ближайших полях тел русских солдат, убирать которые было попросту некому и некогда. Армии практически не было дела до мертвых даже во время наступления, что уж было говорить теперь! А судя по доносящимся спереди приглушенным расстоянием рокотам артиллерийской канонады, ему еще только предстояло увидеть реальную цену этого прорыва. Конечно, доставалось не только ушедшему вперед отряду, но и остальным. То и дело из рощ, лесов и с холмов раздавались винтовочные выстрелы, выбивавшие из строя очередного солдата или лошадь. Таких старались тут же оттащить в сторонку, чтобы не мешались под ногами остальным, порой даже не проверяя, жив человек или нет. С лошадьми же бросали и повозки, включая те, в которых перевозили раненых, оставляя последних на произвол судьбы, если не было возможности тянуть их дальше.
И так паршивое настроение испортил вид свежих огромных воронок от тяжелых снарядов и валяющегося недалеко от одной из них колеса бронеавтомобиля. Оценив размер воронки, он предположил, что один из броневиков разорвало на части прямым попаданием, но кроме колеса и какой-то изогнутой железки лежащей несколько в стороне, прочих обломков, которые, несомненно, должны были остаться, обнаружить не удалось, что позволяло надеяться на лучшее. Впрочем, надежда, как появилась, так и завяла, стоило взгляду пройтись по ближайшему оврагу, в котором обнаружились аж две разбитые боевые машины. Две машины. Две машины из четырех. Невысокая цена для спасения его дивизии, но, несомненно, тяжелая потеря для броневзвода. Впрочем, опускать руки совершенно не следовало. Впереди все еще продолжали стрелять, в том числе и из орудий, так что, не смотря на потери, шанс вывести из окружения основные силы все еще оставался весьма высоким.
Лишь благодаря встречной атаке батальонов 6-й дивизии удалось прорвать последнюю линию обороны немцев и вывести из окружения всех, кому посчастливилось преодолеть этот коридор смерти. В течение еще трех часов оба уцелевших броневика совместно с пехотой и налетающей временами авиацией удерживали узкий коридор, по которому выходили части, после чего натиск основных сил I-го резервного корпуса оказался столь велик, что русским частям пришлось отойти обратно на свои позиции. Не смотря на понесенные потери и сотни брошенных на произвол судьбы раненых, 15-й и 13-й корпуса смогли выскользнуть из ловушки и даже удержаться на позициях у Нейденбурга, не смотря на воцарившийся в тылу хаос. Зато они едва ли не впервые с начала боевых действий оказались на расстоянии вытянутой руки, что от штаба армии, что от перемешавшихся друг с другом полковых, корпусных и армейских обозов. И пусть попытки достать боеприпасы с провиантом порой приводили к рукоприкладству - ведь интенданты того же 13-го корпуса никак не желали делиться своими припасами с батальонами, к примеру, 23-го корпуса, тонкий ручеек снабжения начал подпитывать изнуренные многодневными боями войска, вскоре и вовсе превратившись в полноводную реку, стоило только командующему 2-й армии отдать приказ о снабжении всеми всех.
С этого момента небольшой приграничный немецкий город превратился в ту точку напряжения, вокруг которой решалась судьба, пожалуй, всей военной компании 1914-го года всех воюющих сторон. Этакий сильно уменьшенный в масштабе аналог Сталинграда, где русским войскам требовалось продержаться еще хотя бы четыре дня, а немцам, либо победить в ближайшие пару дней, либо начинать даже не отступление, а бегство, так как подкрепления, выдернутые с западного фронта, ожидались куда позже, нежели подход полков армии Ренненкампфа, получившего живительный пинок от командующего Северо-Западным фронтом. А их подход означал в свою очередь окружение уже всей 8-й армии Германской империи и последующую потерю Восточной Пруссии. Так что если кто надеялся, наконец, передохнуть после стольких дней напряженных боев и не прекращающихся маршей, таковой сильно заблуждался.
Последующие два дня непрерывных боев стерли с лица земли большую часть города, а также забрали жизни свыше десяти тысяч русских солдат, не говоря уже о куда большем увеличении количества раненых. Пусть к немцам то и дело подходили подкрепления, русская армия также подтягивала к Нейденбургу свежие силы. Так уже 2-го сентября 1-я стрелковая бригада, получив подкрепление в лице пяти свежих батальонов лейб-гвардии с артиллерией и поддержку авиации, смогла таки сломить сопротивление преграждавших ей путь частей I-го армейского корпуса немцев и вышла в тыл остатков 2-й дивизии этого самого корпуса. В результате получился классический пример молота и наковальни. Так прекратила свое существование вся 2-я бригада 2-й дивизии германской армии. Но что было куда более важным - западный фланг оборонительных позиций Нейденбурга оказался полностью освобожден от давления вражеских войск, что позволило выделить дополнительные силы для укрепления обороны северного, северо-восточного, восточного и юго-восточного участков фронта, а также вновь открыть прямой путь от Нейденбурга к Млаве, благо Сольдау все еще находился в руках русских войск. Правда развить успех против корпуса генерала от инфантерии фон Франсуа не удалось, как вследствие быстрого отвода уцелевших войск на новые оборонительные линии последним, так и потребностью сдерживать особо сильный натиск немецких частей по всему фронту. Получивший обновленные сведения о продвижении 1-й русской армии Гинденбург приказал начать в этот день всеобщее наступление, так что, ни солдат, ни снарядов, немцы не жалели, заваливая защитников города и тем и другим с полудня и до самой ночи. Но хоть местами фронт и прогнулся так, что бои шли даже внутри города, Нейденбург своей большей частью оставался в руках 2-й армии вплоть до подхода кавалерии 1-й армии Ренненкампфа. Да и получивший нового командующего 6-й армейский корпус, после небольшой передышки, потраченной на перегруппировку прореженных полков, смог внести свою лепту, будучи обнаруженным одним из уцелевших немецких аэропланов на подходе к тылам XVII армейского корпуса немцев, который к этому моменту успел ужаться до неполной дивизии.