Не смотря на спасение 2-й армии и подход подкреплений в составе еще двух гвардейских дивизий и двух же Сибирских армейских корпусов, полностью выбить немцев из Восточной Пруссии так и не вышло даже совместными усилиями двух усилившихся армий. После получения подкреплений с западного фронта немцы смогли не только удержать занимаемые позиции, но и слегка потеснить части 1-й армии, отодвинув линию соприкосновения подальше от Кенигсберга, хоть и понесли при этом немалые потери. Впрочем, как и русские, ибо бои, длившиеся с середины и до конца сентября, по своему накалу превосходили даже сражения августа месяца. Но этих самых войск, перемолотых в Восточной Пруссии, как раз и не хватило для спасения союзников. Солдаты двуединой монархии хоть и сражались, тем не менее, постоянно откатывались назад под давлением русских армий. И вот тут как нельзя кстати пришелся бы удар во фланг русским армиям из района Восточной Пруссии в направлении Варшавы, с одновременным контрударом войск Австро-Венгрии, которые, не смотря на уже понесенные потери, все еще представляли собой грозную силу и местами даже теснили русских, захватывая богатые трофеи и десятки тысяч пленных. Но сил для этого попросту не нашлось. Все вновь прибывающие подкрепления тут же кидали на фронт в Восточной Пруссии, что с каждым днем становилось делать все сложнее из-за исхода с ее территорий мирного населения. Так уже в августе покинули свои дома и отправились вглубь Германии свыше миллиона человек, напрочь забив многие дороги и железнодорожные вокзалы. Причем делали они это вовсе не зря. Ведь все оставшееся на оккупированной русскими войсками территории население отправлялось сперва в специальные лагеря, а после и вовсе перевозилось едва ли не в Сибирь. Потому, понеся значительные потери, австрийцы были вынуждены оставить всю восточную Галицию и восточную Буковину, а также бросить на произвол судьбы крепость Перемышль с гарнизоном в 140 тысяч солдат и офицеров.
Все эти кровавые события, стоившие противостоящим сторонам более полумиллиона погибшими и ранеными, прошли для большей части личного состава добровольческих авиационных формирований стороной, поскольку срок призыва на военные сборы и, соответственно, срок действия приказа о причислении их к охотникам истек 13-го сентября, если считать по Григорианскому календарю. Потому, передав все уцелевшие У-2 в указанные Егором и Михаилом авиационные роты, народ погрузился на автомобили и убыл, кто в Варшаву, кто в Киев. Лишь солдаты охранных подразделений, да армейские летчики из числа нижних чинов остались на фронте в ожидании перевода в прочие авиационные отряды. Причем, стоило отметить, что данному событию немало обрадовались едва ли не две трети летчиков ИВВФ. А что им еще было делать, если на фоне успехов каких-то гражданских штафирок их достижения казались смехотворными? Да и пополнение техникой требовалось уже всем корпусным авиационным отрядам. Где огонь противника, где некачественное топливо, а где и кривые руки стали причинами гибели почти трети имевшихся в войсках к 1-му августа 1914 года аэропланов. И далеко не с каждым из них погибал пилот. Потому, если ранее, Александр Михайлович жаловался на острейший дефицит летного состава, то ныне не каждому пилоту удавалось получить собственную машину. И высвобождение почти двух десятков блиндированных У-2 позволило многим офицерам возобновить полеты, пусть пока исключительно в качестве разведчиков или курьеров.
А вот вся четверка избитых пулями ШБ-1 и трофейные машины, которые не удалось поставить в строй, были отправлены в Нижний Новгород, где вовсю разворачивалось производство новых штурмовиков и тяжелых У-3. Так же, будучи доставленными в Санкт-Петербург, все без исключения пилоты-охотники, авиационные наблюдатели и наземный персонал получили заслуженные награды из рук командующего Императорского Военно-Воздушного Флота, а большая часть пилотов едва ли не в ультимативном порядке были отправлены на сдачу экзамена на офицерский чин. Пусть звание прапорщика по итогам успешно сданных экзаменов им предстояло получить лишь спустя девять месяцев службы, Александр Михайлович не желал слышать никаких отговорок от своих протеже, двое из которых вполне заслуженно стали полными Георгиевскими кавалерами. Пока же всем им предстояло походить в званиях старших унтер-офицеров. Правда, далеко не все горели желанием вернуться на фронт, но и таковым подыскали посильные и потребные задачи - все же кому-то требовалось облетывать принимаемые с заводов аэропланы, да и инструкторов в летных школах оказалось явно недостаточно с учетом грядущего изменения структуры всего ИВВФ, что по итогам весьма длительной дискуссии стало едва ли не главнейшей задачей российской военной авиации на ближайшие полгода.