На приноравливание к управлению полностью загруженного У-3 ушли десятки тонн столь дефицитного топлива, три недели времени и не поддающееся исчислению количество погибших нервных клеток. К сожалению, не обошлось без аварий. У одного из самолетов из-за плохого топлива практически сразу после взлета начали сбоить двигатели, и экипаж повел его на срочную посадку, позабыв избавиться от "бомб". Как результат - поломанные шасси, не выдержавшие такой нагрузки, и две недели в ремонте. Еще один У-3, тот, что налетал более всех прочих своих собратьев, попросту не тянул столь большой вес. Его, уже прошедшие один капитальный ремонт, двигатели несколько потеряли в мощности и не вытягивали подобную нагрузку. Точность бомбометания тоже оставляла желать лучшего, отчего для поражения тренировочной мишени приходилось опускаться до высоты в полкилометра и даже ниже, что для стратегической авиации не годилось совершенно. Но иного выхода не было и потому оставалось надеяться, что машины выдержат тот обстрел, что непременно будет вестись по ним с земли. Впрочем, при ковровом бомбометании силами всего отряда вполне допускалось оставаться на высоте в два километра и даже более. Но последнее было действенно только при накрытии большого скопления войск противника или военных городков. Именно по этой причине для уничтожения многочисленной крепостной и полевой артиллерии, в число которой входили и монструозные 305-мм мортиры, помимо тяжелых бомбардировщиков, для атаки крепости сформировали 1-й авиационный полк легких бомбардировщиков из числа уцелевших в предыдущих боях У-2 всех типов, отчего броней могли похвастать не более половины собранных в нем машин.
Но куда более сложным, нежели обучение, оказалась организация группового вылета всех У-3. Чехарда, творившаяся на аэродроме при его подготовке, могла стать великолепным пособием того, как не надо делать, найдись поблизости человек готовый перенести все перипетии этого действа на бумагу. Получение ГСМ, заправка и проверка технического состояния машин продвигались исключительно с помощью великого и могучего, а также волшебных пенделей. Казалось, что большая часть наземного персонала вообще не знали своих обязанностей и лишь мешались под ногами или, в лучшем случае, курили в сторонке. Кого-то придавило бочкой с бензином, кого-то ошпарило подогретым маслом, отдавленные ноги и пальцы, а также подбитые глаза и разбитые носы, появившиеся в процессе поиска правды, как ее понимали сами солдаты и унтера. Прекратить все удалось, лишь отменив намеченный вылет всего отряда и для начала подняв в воздух тройку бомбардировщиков.
Со скрипом и скрежетом, но к середине ноября все же удалось слетать отряд и даже произвести два учебных групповых бомбометания, используя вместо бомб заполненные песком деревянные бочки, что в отличие от прежних мешков хоть как-то походили на настоящие авиационные боеприпасы. И вот здесь радоваться было чему. Доработанный бомбовый прицел конструкции Ульянина оказался выше всяких похвал, как и математические способности помощников командиров воздушных кораблей, выполнявших роль не только второго пилота, но и штурмана-бомбардира. Пусть высота результативного бомбометания осталась практически той же, процент попаданий в цель размером с броненосец приблизился к тридцати. Да, пусть эта учебная цель не вела зенитного огня, не маневрировала и, вообще, являлась стационарной, даже такой успех, достигнутый за столь короткий срок, можно было ставить себе в заслугу. Но драгоценное время утекало, как вода сквозь пальцы, и потому, сдав последний экзамен и получив благословление командующего, 1-й тяжелый бомбардировочный авиационный отряд в составе всех восьми машин покинул успевший стать родным аэродром. Всего за три дня, сделав промежуточные посадки в Риге и Варшаве, он добрался до подготовленного для них летного поля в районе недавно захваченного Львова, куда уже успели доставить первые эшелоны авиационных боеприпасов.