Как бы Егор ни желал дать своим людям и технике заслуженный отдых, перешедшие государственную границу и продвинувшиеся вглубь территории противника на 20 - 30 километров части 2-й армии требовалось нагонять. Расстояния до мест сосредоточения немцев заметно возросли и потому действовать из района Млавы отныне виделось слишком расточительным, что в плане расхода горючего, что в целях сохранения ресурса авиационных двигателей, дефицит которых ощущался даже до начала войны, отчего ни одного запасного в отряде не имелось вовсе. И тут в результате произведенной разведки выяснилось, что в оставленном немцами Нейденбурге, вслед за прочими частями 15-го армейского корпуса, начали обустраиваться старые знакомые по военным сборам - летчики 15-го корпусного авиационного отряда. Вот именно к ним под бок и решили перебазироваться пилоты-охотники, ведь воевать вместе, да еще на глазах большого начальства, заодно передавая свой опыт армейским летчикам, виделось крайне полезным во всех смыслах этого слова. Однако именно в день перелета, пришедшегося на 22 августа, судьбе было угодно преподнести русским авиаторам необычную встречу.
Механики как раз успели закончить подготовку самолетов добровольческого отряда к перелету на новый аэродром, когда в небе на подходе к Млаве показался немецкий воздушный корабль. Вполне естественно, что позволить себе упустить такого зверя Егор никак не мог. Не смотря на многочисленные довоенные запасы стратегического сырья, сделанные заводами, в которых имелся интерес у дружной троицы лучших летчиков Российской империи, большей части этих ресурсов могло хватить от силы на ближайшие полгода, учитывая прогнозируемый взрывной рост заказов от армии и флота. По этой-то причине глаза Егора, коим предстал вид цепеллина, и зажглись от радости, ведь дирижабль являлся не только сосредоточением десятков тысяч кубических метров взрывоопасного водорода, но и выступал вместилищем многих тонн алюминиевого сплава, из которого изготавливали его фермы. И у проснувшегося в душе Егора заводчика проснулось просто непреодолимое желание наложить свою лапу на этот самый алюминий. Но прежде цепеллин по-своему поприветствовали старые знакомцы авиаторов из 12-й конно-артиллерийской батареи, что входила в состав 6-й кавалерийской дивизии. А поскольку здоровая, размером с эскадренный броненосец, хрупкая и неповоротливая туша цепеллина являла собой отличную мишень, результат артиллерийской стрельбы не заставил себя долго ждать. Один из множества выпущенных по воздушному кораблю шрапнельных снарядов угодил точно в корму дирижабля, где и разорвался. Это еще его экипажу сильно повезло, что водород не вспыхнул в тот же миг, обещая за считанные секунды поглотить всю машину в жарком пламени. Но даже подобных повреждений оказалось вполне достаточно для вычеркивания Z-IV из списка Императорских военно-воздушных сил Германии. С изрядно поврежденным рулем и утекающим через пробоины водородом, он сильно сел кормой, встав едва ли не вертикально, после чего принялся быстро терять высоту. Но поднявшимся на перехват Егору и Тимофею этого показалось мало, а потому стоило шрапнелям перестать рваться вокруг падающего сигарообразного гиганта, как заговорили пулеметы русских штурмовиков.
Пусть на вооружении русской армии не имелось зажигательных пуль, те сотни обычных, что, в конечном итоге, оказались всажены в покатые бока дирижабля, сделали свое грязное дело, не оставив внутри ни одного целого баллона с газом. Так Германия потеряла свой первый, но отнюдь не последний цепеллин на восточном фронте, а у нескольких русских заводов образовалось изрядное количество материала для отливки картеров двигателей и блоков цилиндров. Правда, в конечном итоге за него пришлось заплатить Военному ведомству, в пользу которого отошел добытый общими усилиями трофей. Но даже так это оказалось намного выгоднее, нежели везти эти самые десятки тонн столь потребного материала из САСШ, учитывая подскочившие с началом войны на все цены. Но что было куда ценней - командование немецких войск так и не дождалось столь необходимых разведданных и продолжало теряться в догадках, какие именно силы противопоставили им русские на данном участке фронта.
К этому времени вступившие на территорию Восточной Пруссии пятью днями ранее войска 1-й армии нанесли ряд поражений дивизиям 8-й немецкой армии, вынуждая последнюю откатываться вглубь своей территории, а завершившееся значительными потерями Гумбиннен-Гольдапское сражение стало той последней каплей, что заставила командующего 8-й армии рассматривать возможность отступления вплоть до Вислы. Естественно, не способствовали его спокойствию и, наконец, перешедшие в атаку войска 2-й русской армии, грозившие отрезать все пути к отступлению, что могло привести к окружению всей армии и последующей блокаде крепостей, включая Кенигсберг.