Камен и не собирался скрывать полученную тройку. Ему не по душе была всякая ложь, он привык говорить правду, какой бы она ни была. К тому же дома не очень-то им и занимались. Камен учился во втором классе, когда родились его братья-близнецы, Тошко и Стефчо, и все внимание семьи сосредоточилось на них. Двое грудных детей сразу — трудное дело. И Камен помогал чем мог, особенно когда мама снова пошла работать. Она работала в почтовом отделении, принимала телеграммы, была скромной и тихой, ее присутствие словно бы и не замечали ни на службе, ни дома, но тем не менее она превосходно выполняла все свои обязанности на работе, да и дома со всем поспевала.
Отец Камена, высокий, сильный человек, работал на хлебозаводе. Сначала — разнорабочим, а сейчас был уже квалифицированным мастером, его уважали, ценили, за хорошую работу много раз премировали и награждали. В прошлом году, например, ему вручили золотую медаль «Передовик столицы за годы седьмой пятилетки» и туристическую путевку в Советский Союз — это была его первая и пока единственная поездка за границу. Из Советского Союза отец привез Камену набор деталей для транзисторного приемника и маленький электрический паяльник.
Сейчас, на кухне, Камен припаивал что-то в транзисторном приемнике, а дедушка, три года назад после сорокалетней службы на почте вышедший на пенсию, помешивал на плите крем.
— Тройку-то получил по заслугам? — спросил он внука.
— Ничего толком не смог ответить, — признался Камен.
— Ну, раз не ответил, хорошо, — заключил дедушка. — Подмени меня ненадолго, пойду к Дончо, сыграю в нарды.
Камен закрыл корпус приемника и взял у дедушки деревянную ложку: ему частенько приходилось готовить крем.
Дедушка надел ботинки и присел на стул, чтобы их зашнуровать.
— Маме и папе скажи, что пошел в поликлинику, к глазному врачу… Нет, нет, не привыкай лгать. Скажи им — не знаешь, где я.
Немного погодя вернулись родители, Стефчо и Тошко встретили их радостными криками.
— Что нового в школе? — обнимая близнецов, спросил отец у Камена.
— Случилась неприятность…
Мама встревожилась, мамы всегда ждут самого плохого.
— По математике, у Добревой. — Камен достал дневник и дал его отцу.
Мама с облегчением вздохнула. Она верила в сына, он хорошо учился, случайная неудача не пугала ее.
— Я уж подумала, бог знает что произошло.
— Бог знает что, — хмуро повторил отец и протянул ей раскрытый дневник. — А этого мало? Тройка.
— Я ее исправлю.
— Дело твое, — сказал отец. — Хочешь — исправляй, не хочешь — не надо. Останешься троечником, не получишь образования. Еще хорошо, если будешь работать, как я, а то, пока подрастешь, тебя с тройкой и продавцом бубликов не возьмут.
— Дедушке не говори, — предупредила мама. — Он будет волноваться.
— А с тренировками покончено! — крикнул отец.
— Хорошо, папа, — сразу согласился Камен и вышел из кухни.
Отец с удивлением посмотрел ему вслед.
— Умница, — заключил он, довольный сыном. — Другой на его месте надулся бы, а он…
— Может быть, с тренировками ты и не прав, — кротко обронила мама. — Спортом надо заниматься.
— Надо, надо! Если надо, вот тебе двор. Мы все там выросли.
Утром во дворе собралось всего-навсего одиннадцать ребят. Было решено не принимать в команду тех пятерых, которые знали, что нужно было прийти, но не пришли. С какой стати одни будут заниматься, а другие копать? А потом явятся на спортивную площадку и — первые в учении и первые в спорте. Нет уж, извините!
— Профессора! — заклеймил их Маляка, но тут же опустил в смущении голову. Это слово напомнило ему кое о чем.
Мальчики стали разравнивать площадку. Когда есть цель, то и работа спорится. Настроение было приподнятым. Отбрасывая лопатой землю, Маляка всякий раз представлял, что посылает мяч в корзину противника, и так воодушевился, что предложил вывесить на «объекте» знамя.
— А духовой оркестр не хочешь? — поднял его на смех один из мальчиков.
Появление Стоименова прекратило работу. Впрочем, не столько его появление, сколько грубый окрик:
— Кто вам позволил?
Что тут ответишь? Стоименов жил под Тошковыми и часто поднимался к ним с жалобами на то, что дети своей беготней беспокоят его.
— Все восстановите как было и убирайтесь!
Только тут все заметили, что восстанавливать-то, впрочем, и нечего. Несмотря на упорный труд, за целый час мальчики едва успели выровнять одну полосу.
На беду в этот момент во двор вышла и тетя Худерова с перекинутой через плечо веревкой и полным тазом выстиранных пеленок, ползунков и трусиков. Жила она над Тошковыми, и у нее было двое внуков — один от сына, другой от дочери.