Как только она ушла, мальчики решили разойтись по домам. Надо бы позаниматься, сегодня контрольная по болгарскому языку, а то с этой спортплощадкой все на свете из головы вылетело. Заметив, что дети уходят, Худерова крикнула им с балкона:
— Что же вы не играете, а? Почему не играете? Паршивцы такие!
— Не выдержала, — обрадовался Камен. — Через два дня подпишется.
Худерова поставила свою подпись в списке Константинова в тот же вечер. Оставалась только бабушка Гинка.
Уже смеркалось, когда Тончо вылетел из подъезда, словно пробка из бутылки. Он спешил к Камену, Маляке и другим баскетболистам. Мальчики обещали ему дать двух солдатиков из коллекции Маляки и даже взять с собой на тренировки, сделать его боковым судьей их игр, если только он уговорит свою упрямую бабушку поставить подпись. Тончо не знал, кто такой боковой судья, но это звучало красиво, и он согласился.
Мальчик перешел улицу, завернул за угол и шмыгнул в кустарник скверика. Подростки редко собирались здесь — качели были сломаны, а заросшие газоны огорожены проволокой. Его уже ждали. Одни мальчики сидели на скамейке, другие вертелись неподалеку.
— Не согласна, — доложил Тончо, тяжело дыша.
Сообщение разочаровало ребят.
— Почему? — спросил Камен.
— У нее все еще болит голова после того, как твой дед ударил ее мячом. И ни в чем не признался.
— Ты что ей сказал? — спросил Маляка.
— Что принят в команду, а она должна подписаться!
— А она?
Тончо скривил губы, как это делает его бабушка, и, подражая ей, прошепелявил:
— Еще чего! Чтобы целыми днями под моими окнами кричали эти хулиганы!
— Хулиганы?! — вскочил с места один из мальчиков.
— Хулиганы, — подтвердил Тончо.
— Слышите, хулиганами называет.
— Она еще пожалеет об этом, — с угрозой произнес Маляка и, подумав немного, опять повернулся к Тончо: — Ругательства знаешь?
— Два.
— Давай научу тебя еще двум.
— Прекрати эти глупости, — оборвал его Камен.
— Пусть научит, — настаивал Тончо.
— Иди домой, кроха, — махнул рукой Камен.
Тончо пристал к Маляке:
— Ты напиши ругательства, а я их выучу.
— Кроха! — толкнул его Камен. — Ты исключен из команды.
Тончо поморгал, поморгал и, заплакав, пошел домой.
— Гадкий ты, как и твой дед! — крикнул он Камену, но никто не обратил на это внимания.
— Зря твой дед стукнул ее мячом по голове, — сказал Камену один из мальчиков.
— Да рассердился он, — взорвался Камен. — Убеждал ее, убеждал, рассердился и не выдержал!
Мальчики постояли еще немного и отправились по домам. Они были огорчены, но не побеждены. И намерения так легко сдаться у них не было. Что же придумать, что? У Маляки загорелись глаза — придумал!
— А если мы его похитим?
— Кого? — не понял Камен.
— Тончо.
Ребята остановились, пораженные. Над этим, пожалуй, следует подумать.
— Этого неженку? — Камен был настроен скептически. — Еще накличем беду.
— Беду! А ты не читал, что делается в Америке? Похищают какого-нибудь ребенка и…
Камен махнул рукой.
— Америка! Здесь не Америка. Такую взбучку получим…
— Ты не прав, — продолжал настаивать Маляка.
— И где ты его спрячешь? — спросил Камен.
— У нас в подвале, — предложил Сашо, мальчик из шестого «А». — Пойдемте.
Вскоре они стояли перед дверью в подвал, на двери висел большой замок. Маляка взял из рук Сашо фонарик и посветил на замок. Сашо повернул ключ, и дверь со скрипом отворилась.
Узкий луч фонарика медленно скользил по стенам. Подвал был похож на карцер, без окна, темный, сырой, с паутиной по углам.
— Страшно, — прошептал Маляка.
— Мы его похищаем, а не на курорт увозим, — заметил Сашо.
— Хоть бы лампочка была, — с тоской протянул Маляка.
— Я принесу, — предложил Сашо и отправился за лампой.
Маляка вздохнул. Он пожалел, что ему в голову взбрела такая глупая мысль, и сейчас думал, как бы вообще отказаться от похищения.
— Плесенью пахнет, — принюхался он.
— Пахнет взбучкой, — поправил его Камен.
Сашо вернулся и ввернул лампочку: в подвале стало светло и теперь уже не так страшно.
— Я и еды принесу, — пообещал Сашо.
— Какой еды?
— Если дело затянется, заложника надо кормить.
— Если дело затянется… — повторил Камен и замолчал.
Он уже сто раз предупредил приятелей, что добром эта затея не кончится.
— Это единственный способ заставить ее подписаться, — твердо сказал Маляка. Освещение в подвале вернуло ему смелости. — Если потребуется, два дня будем его здесь держать.