— Лучезар Пантев, — произнес тренер.
Услышав эту фамилию, Добрева вздрогнула.
— Возражаю, — воспротивилась она. — У Пантева не так уж хорошо идут дела.
Лучезар Пантев, долговязый подросток с уже пробивающимися усиками, сидел на последней парте, опустив голову, полный тяжких предчувствий. Раз Добрева против, значит…
— У меня уже был такой случай, — снова повернулся к Добревой тренер и очаровательно улыбнулся. — Стоило плохому ученику начать систематически заниматься спортом, как у него улучшилась успеваемость. Спорт заставляет мыслить. У этого мальчика, — он указал на Панту, — отличные данные: скорость, прыгучесть, реакция…
— Значит, потенциальные возможности у него есть. Пусть соблаговолит использовать их прежде всего для учения, а потом…
Лучезар Пантев подумал о том, как несправедлива классный руководитель. Отметки, которые он получил с начала учебного года, вовсе не свидетельствовали о его больших потенциальных возможностях. В ясной голове мысли не могут так рассеиваться, как у него. Вот вчера на уроке истории, например, учительница рассказывала о развитии городов в феодальной Европе, а он в мыслях перенесся в свой город — прямо на баскетбольную площадку. Его вызвали к доске — тройка! Не говоря уже о позоре на уроке литературы, когда вместо «обрядовые народные песни» ему послышалось «обеденные народные песни»; когда учительница Станчовска вызвала его к доске, он заявил, что обеденные народные песни поют для улучшения аппетита.
— Это талант! — настойчиво продолжал повторять тренер, а Добрева не могла скрыть своего удивления. — Да, да! Пантев, встань!
Пантев вытянулся за партой во весь рост. Тренер показал на него рукой.
— Я утверждаю, что со временем Лучезар Пантев войдет в состав нашей национальной сборной. Он получит золотые медали и на Олимпийских играх и на мировом первенстве. Из Пантева я сделаю баскетболиста высочайшего класса.
Все повернули головы к Пантеву, или Панте, как его называли одноклассники.
— Да-а, — протянул директор, размышляя, но все еще не давая своего согласия. — Прежде всего Пантев должен улучшить успеваемость, об остальном поговорим позднее.
Панта опустил голову.
После того как директор и тренер Пангаров покинули класс, Добрева вытерла доску и написала следующую тему: «Сравнение дробей с неравными членами».
Панта переписал с ошибкой: вместо «неравные члены» написал «неравные конечности».
За свою тридцатилетнюю жизнь тренер Пангаров участвовал всего-навсего в восьми международных встречах. Остальные девяносто четыре он добавил к своей спортивной биографии для большего авторитета. Самый дальний по расстоянию от Болгарии матч с его участием был сыгран в Скопле. О встречах в Мехико, Милане и Мадриде Пангаров знал из спортивных газет, которые регулярно просматривал. В играх национальной сборной команды участвовал только в своем воображении. Он, может быть, и попал бы в национальную сборную и был бы одним из ее ведущих игроков, если бы десять лет назад на соревнованиях на первенство страны не порвал связки. После длительного лечения ему не советовали возвращаться в большой спорт. Удар этот он пережил болезненно — сразу рухнули все надежды на будущее. Но Пангарова ценили, поэтому вначале назначили помощником тренера, а потом поручили занятия в детской и юношеской секции.
Пангаров любил рассказывать случаи из придуманных им путешествий за границу. Фантазировал он вовсе не из желания прихвастнуть, а для того, чтобы в патриотическом духе воспитывать будущих спортивных знаменитостей. В придуманных историях он с презрением отвергал предлагаемые тысячи долларов за игру в профессиональных командах Соединенных Штатов Америки, разоблачал махинации западных дельцов от спорта, которые перед решающими матчами приглашали его в соблазнительные ночные заведения, чтобы назавтра выбить из спортивной формы. С Христо Пангаровым такие номера никогда не проходили, и это, естественно, вызывало восторг его воспитанников.
Тренер долго и старательно подбирал их себе. Сейчас на спортивной площадке делали разминку сорок пять мальчиков из четырех школ. Пангаров внимательно наблюдал за ними. Настойчивый и скромный Камен производил на него хорошее впечатление, но из семи тренировок две он уже пропустил. У Камена два брата-близнеца, с которыми в основном возился дедушка, но иногда и Камену приходилось уделять малышам изрядное время. «Жаль! — думал тренер. — Очень жаль! На пути к спортивной славе не должно стоять никаких преград». Он любил говорить своим воспитанникам: «Родина — превыше всего!» — и в это его «превыше всего» включались и школа, и семья, и друзья — все, без чего родина — слово, лишенное содержания.
Панта… Этот подросток действительно радовал тренера своей изящной игрой. Пангаров прочил его в капитаны детской команды. Надо только подождать, пока отсеются «пачкуны», как про себя тренер называл бесперспективных детей, и тогда можно окончательно сформировать команду. Присутствие в команде Панты обеспечивало победу в весеннем первенстве. Летом в спортивном лагере надо будет перевести его в юношескую группу, да, да, в юношескую. Безусловно, Панта будет лучшим и там.
Пангаров все-таки добился от директора разрешения взять Панту в команду. А вначале, когда они вышли из шестого «Г», директор был неумолим.
«Мне очень неприятно, — сухо заметил он, — что вы остановились на Лучезаре Пантеве. И все-таки я не разрешаю. Нельзя допустить, чтобы успеваемость школы упала из-за какого-то спорта!»
Эти слова задели Пангарова. Без Лучезара Пантева он, в конце концов, обойдется, но как можно с таким презрением говорить о спорте? Какой-то спорт! Ну и ну!
Однако Пангаров сумел овладеть собой:
«Если вы настроены так решительно, я не возьму Пантева, хотя это будет преступлением и перед спортом, и перед мальчиком. Скажите, почему мы не даем детям возможности развивать их природные способности?»
«Потому что в этом возрасте все хотят стать или эстрадными певцами, или спортсменами, или вообще кем угодно, лишь бы не надо было прилежно учиться. От меня, дорогой товарищ, никто не требует воспитания членов национальной сборной. От меня требуются ученики с хорошей успеваемостью, вот и все!»
Подняв глаза на директора, Пангаров уверенно, с чувством превосходства произнес:
«Я не хочу приводить примеры из нашей действительности, они, наверное, для вас не очень-то убедительны. Но возьмем Пеле: у него незаконченное среднее образование. Возьмем Беккенбауэра: едва дотянул до седьмого класса, учился весьма неважнецки. Но о нем и о Пеле знает весь мир. И о многих других, о ком без спорта никто бы никогда и не слышал. Известно, например, что директор школы, в которой учился Беккенбауэр, некий Ханс фон Пауке, бил его по заднему месту палкой за то, что тот только и делал, что гонял мяч, а не занимался. Как бы вы, товарищ директор, ни чинили препятствий Пантеву, он станет спортивной звездой мировой величины, а вы заслужите печальную славу Ханса фон Пауке!»
В конце коридора перед кабинетом директора они остановились. Пангаров подумал, что директор пригласит его для продолжения разговора к себе, но тот лишь мрачно произнес: «Хорошо, возьмите Лучезара Пантева». И вошел в кабинет.
А Христо Пангаров удалился в прекрасном настроении. Вся эта история с Беккенбауэром, Пеле и Хансом фон Пауке была его выдумкой, к которой он с успехом прибегал уже в третий раз.
Пангаров свистком остановил разминку. Не вдаваясь в подробности, он вежливо пожал руку семнадцати мальчикам и объявил, что с сегодняшнего дня он их от занятий освобождает. Маляка решил, что тренер поступил правильно: нечего этой мелюзге здесь делать, зато остальные теперь могут спокойно тренироваться, малышня не будет путаться под ногами.
Элита, лучшие, по мнению тренера, разделилась на две команды, и игра началась. Как они играли! Мальчики старались изо всех сил. Пангаров сидел на скамейке, не спуская с играющих глаз: наверняка среди них есть и будущие чемпионы. Вот только кто из них? В этом деле нельзя ошибаться, малейшая ошибка будет непростительной.