Добрева стерла написанные Маляковым правильные ответы и, улыбаясь, повернулась к классу.
— А теперь познакомимся с графическим решением уравнения а Х х = 0. Ты готов, Маляков?
Маляка понял, что его выставляют на посмешище, и начал догадываться, почему. Он только не знал, кто пожаловал в школу — мама или отец.
После уроков Маляков старался держаться с ребятами как ни в чем не бывало, но чувство горечи не оставляло его. Ребята дразнились из-за шестерки, смеялись над ним, а один мальчик неожиданно спросил:
— Угостишь нас за математику?
Маляка достал лев и купил всем мороженое.
— Отец выдает тебе пять левов за шестерку? — напомнил Камен.
— Куда ему деваться!
— Маляка, а ведь она над тобой издевалась, — не сдержалась Юлия.
— Просто спрашивала старое, — буркнул Маляка.
— Да, да, таблицу умножения, — уточнил кто-то.
— Это все равно, как если бы по истории Болгарии тебя спросили про памятник на площади Русского памятника, — разъяснил Панта.
Все рассмеялись, а Маляке стало еще обиднее.
— Маляка, — поддразнила его одна девочка, — если получишь пять шестерок, да за каждую по пять левов, сколько же левов выдаст тебе твой милый папочка?
— Мороженое вы тем не менее слопали, — обиделся Маляка и, расстроенный, побежал домой.
Дома никого не было, и Маляка скорей достал из портфеля дневник. Не хватало, чтобы родители видели его шестерку! Того и гляди снова помчатся в школу вымаливать шестерки и по другим предметам.
Маляка спрятал дневник в плафон, этот его тайник еще не был раскрыт. Только он слез со стола, пришел отец.
— Мамы дома нет?
— Нет.
Ответ прозвучал так холодно и резко, что отец насторожился:
— Что нового в школе?
— Ничего.
— Тебя спрашивали?
— Нет.
— А на математике?
— Тоже нет.
— И по другим предметам не спрашивали?
— Нет.
Краткие ответы сына не успокоили отца. Мальчик что-то скрывает, но что?
— Дай дневник, пожалуйста.
— У нас их отобрали, — соврал Маляка.
— Как?
— Их, наверное, вообще скоро отменят.
— Неужели?
— Реформа, говорят, будет.
Отец задумался.
— Что ж, это очень разумно, — заключил он. — Дневниками да отметками только нервируют всех. Вот и наша мама сразу успокоится.
Старший Маляков достал газету «Вечерни новини» и сел на стул. Уже смеркалось, и в гостиной было темно.
— Зажги, пожалуйста, лампу!
Маляка повернул выключатель, и в первый момент отец Маляки подумал, что лампа перегорела, но, посмотрев наверх, он увидел на потолке тень дневника — Маляка положил его прямо на одну из ламп.
Увидев в глазах сына растерянность, отец проворно вскочил на стол и сунул руку в плафон.
— Ты у меня дождешься, — пригрозил он и открыл дневник.
Шестерка радостью осветила его лицо.
Тут в квартире появилась и мама, застав отца стоящим на столе.
— Посмотри, — показал он ей дневник. — И больше чтоб я не слышал, что не забочусь о сыне. — Спрыгнув со стола, он достал из кармана пять левов и протянул их сыну: — Слово надо держать, хотя я и не знаю, кто из нас кому больше должен.
Маляка не сразу взял деньги. Сначала подумал, не оттолкнуть ли руку отца, надо же сохранять чувство собственного достоинства, но потом решил, что пять левов — это немало и еще ни разу ему не доводилось их получать. И он взял деньги.
— Если ты каждый день станешь приносить шестерки и примешься меня разорять на десять, а то и двадцать левов, придется опять идти в школу — теперь уже просить учителей снижать тебе отметки, — пошутил отец.
Ночью Маляка спал плохо.
Утром, оставшись один, мальчик принялся за уроки, но заниматься ему не хотелось: шестерка совсем отбила у него охоту учиться. Он побежал к киоску за газетой — вдруг напечатали статью о спортплощадке? Интересно, сколько снимков поместят в газете? Когда их фотографировали, он все старался встать в центре.
Маляка просмотрел газету и отправился к Камену. Приятель делал уроки. Его братишек после их недавнего исчезновения приняли в детский сад, и теперь дедушка Камена спокойно предавался игре в нарды.
— И сегодня ничего, — разочарованно кивнул Маляка на газету.
— Не волнуйся, материал не могут не напечатать.
— Конечно, не могут. Вот шуму-то будет, когда напечатают! Два года назад незаконно построенные дачи под Софией снесли бульдозерами. Как думаешь, и к нам во двор пришлют бульдозер?
— Ты-то, конечно, посоветовал бы разбомбить гаражи с воздуха, — улыбнулся Камен. — Учебный год уж кончается, чего не делаешь уроки?
— Если гаражи снесут в ближайшие десять дней, как раз поспеют к нашим каникулам! — обрадовался Маляка.
Зазвонил телефон. Приятель из шестого «А» сообщил, что в газете пока ничего нет.
Директор школы имени Кирилла и Мефодия стоял у окна и смотрел, как дети с шумом выбегают во двор. Судя по всему, директор был рассержен. В дверь постучали, и кто-то вошел в кабинет. Не оборачиваясь, директор пригласил:
— Входи, Добрева, входи, пожалуйста!
Он знал, что это она. В голосе его звучала горечь.
Добрева подошла к окну и тоже стала смотреть на детей, весело идущих по улице.
— Счастливые, — улыбнулся директор. — И ты сделала для этого немало.
— Знаю, — подтвердила Добрева. — Но и вы тоже.
Директор подошел к письменному столу. Он не ожидал такого ответа и растерялся: в голосе Добревой было что-то вызывающее.
— Садись, пожалуйста, — указал он на кресло.
Добрева села, внешне она держалась очень спокойно, а вот директор нервно барабанил пальцами по столу.
— За контрольную по математике ты всем поставила шестерки, хотя некоторые ученики решили всего одну задачу. Могу ли я узнать, почему ты так выставила оценки?
— Вы же настаивали, чтобы Малякову я поставила шесть. У меня не было оснований не поставить шесть и всем остальным.
— Послушай, кому нужна эта демонстрация? Я думал, мы поняли друг друга, а ты взялась выкидывать номера. Одно дело повысить успеваемость ученику, другое — всей школе.
Грустная улыбка появилась на лице Добревой.
— Ах, товарищ директор, я так мечтала стать врачом. Знаете, почему не стала? Потому что мне на экзаменах не хватило пяти сотых балла. Представляете — пяти сотых! По всей видимости, вместо меня приняли того, кому вот так завысили отметку. Понимаете меня? Я не хочу быть несправедливой.
Маляка решил убежать из дома: в школе только и говорили о том, что успехами по математике ребята обязаны его отцу. Слабые ученики радовались происходящему, сильные поддразнивали Маляку, а Панта чувствовал себя просто ограбленным: у него в контрольной не было ни единой ошибки, и шестерка вполне заслуженна! Первая безупречная контрольная по алгебре, а его уравняли с четверочниками. Вот и старайся после этого, думал Панта.
Складывая вещи в чемодан, Маляка еще не знал, куда ему направиться. Главное — уйти из дома. И тут он вспомнил о Добролюбе — вот куда он пойдет. У Добролюба можно пожить, к тому же, глядишь, Добролюб что-нибудь и придумает: он и товарищ хороший, и не дурак.
Никем не замеченный, Маляка выбрался из дома, встретился на улице с бабушкой Гинкой, поздоровался с ней так любезно, что соседка ничего не заподозрила. К счастью, и в трамвае знакомых не повстречалось.
Увидев несчастное Малякино лицо и чемодан в руках, Добролюб понял, что дело серьезное.
— Что у тебя случилось?
— Можно, я поживу у вас дней десять?
Добролюб растерялся — десять дней, гость на десять дней… Он же не взрослый, чтобы мог сам решать такие вопросы. Присев на кушетку, Добролюб задумался, а Маляка продолжал стоять посередине комнаты.
— Десять дней?
— Может быть, и меньше. Домой я больше не вернусь. Родители выставили меня на посмешище.
— Вечно родители вмешиваются в наши дела, вот и твой отец… Это ведь все равно, что ты направился бы к его начальнику — пусть, мол, увеличит зарплату твоему отцу.