О чем-то подобном давно уже говорили в авиачастях. При переработке инструкции для артиллерийских и пехотных летчиков был использован новый опыт.
Тем временем началось наступление во Фландрии; после прекращения активных военных действий у Арраса центр тяжести английской летной деятельности постепенно переместился во Фландрию.
В начале 1917 года англичане не обращали должного внимания на развитие своих одноместных боевых самолетов, но в течение лета произошло перевооружение английских авиаотрядов более совершенными истребителями; особенно выделялись очень быстроходные, хорошо набиравшие высоту и хорошо вооруженные самолеты «DH-I» и «Бристоль-Файтер».
Это были достойные противники, по крайней мере, равноценные нашему тогдашнему истребителю «Альбатрос DV». Впрочем, летчики наших истребительных эскадрилий докладывали, что после больших весенних потерь и англичане выказывали большую осмотрительность в воздухе. Они оттягивали своих артиллерийских летчиков далеко за собственную линию; их истребители не вступали в бой с прежним безрассудством, не заботясь о том, благоприятны для них обстоятельства или нет.
Не только для истребителей и бомбардировщиков, но также и для самолетов дальней разведки выполнение полетов эскадренными соединениями стало правилом. Воинственные и отважные англичане всегда оставались нашим опаснейшим врагом, и английский фронт оттягивал на себя, как это было и прежде, главные силы германской авиации. Заметное увеличение количества самолетов, направлявшихся противником на выполнение каждого задания, заставило и нас сводить несколько истребительных эскадрилий в одну эскадру.
В начале июля из 4-й, 6-й, 10-й и 11-й истребительных эскадрилий была сформирована 1-я истребительная эскадра под командованием ротмистра фон Рихтгофена. В результате облегчилась задача концентрации истребительных сил в одном месте, хотя в воздушном бою «боевой единицей» оставалась все еще истребительная эскадрилья. В лице ротмистра фон Рихтгофена, который после смерти Бельке стал нашим лучшим летчиком-истребителем, эскадра получила командира, чья стальная воля к победе и безусловная приверженность к наступательному образу действий вскоре передались каждому летчику его эскадры. Благородная скромность, открытый характер и летное искусство фон Рихтгофена вызывали доверие и, несмотря на молодость летчика, почтение.
После взрыва мин 7 июня на участке Вичете, создавшего англичанам благоприятные условия для наступления на 4-ю армию, наша фоторазведка установила, что противник усиленно ведет подготовку к наступлению по обе стороны Ипра. Сражение началось лишь 31 июля.
4-й армии было своевременно предоставлено столько авиасил, сколько командующий армией счел необходимым. Мало-помалу во Фландрии было сосредоточено до 80-ти авиачастей. Для управления столь большим числом соединений нужен был командир авиации, характер, знания и опыт которого должны были удовлетворять особо высоким требованиям.
Энергии и осмотрительности лица, назначенного на этот ответственный пост и обеспечившего всех имевшихся в его распоряжении сил и их обильное снабжение необходимым снаряжением, а также самоотверженности, с которой каждый авиаотряд во Фландрии стремился помочь своим выбивавшимся из сил товарищам по оружию на земле, мы обязаны тем, что превосходство врага никогда не было столь давящим, как в начале сражения на Сомме.
Если тогда противник по праву мог хвастать своим господством в воздухе, то теперь представитель английского правительства в палате общин вынужден был разъяснить: «Господство в воздухе — это ничего не значащая фраза».
Английские специальные журналы на вопрос: что значит вообще господство в воздухе? — отвечали: оно состоит в возможности в любое время выполнить те мероприятия, которые были намечены; а эту возможность английские летчики все еще имеют, так как они наблюдают и над, и за неприятельскими линиями.
В таком случае германские летчики с тем же правом могли похвастаться своим превосходством в воздухе.
Несомненно, неприятель, будучи стороной нападающей и, как следствие, обладающей преимуществом инициативы, мог в большинстве случаев массовым применением авиации в начале атаки пехоты подавить наше воздушное наблюдение, что весьма неблагоприятно сказывалось на организации сопротивления германской пехоты. Но нашей своевременно поднятой в небо и всегда готовой к бою истребительной авиации неизменно удавалось оттеснить противника.
Выполняя стройную систему приказаний, истребители направлялись к важнейшему пункту наземного сражения, чтобы обеспечить там охраной пехотных летчиков-наблюдателей. Пехотный летчик стал наиболее ценным «средством связи» командования с пехотой. При той неопределенности, в которой командование находилось в течение даже нескольких часов после окончания боевых действий, донесения летчиков пехоты относительно положения передовой боевой линии имели решающее значение для принятия им решений.
На выкладывание полотнищ пехотой можно было рассчитывать крайне редко. Пехотные летчики должны были, тщательно осматривая на бреющем полете все окопы и траншеи, распознавать по форме свои и неприятельские войска.
Если даже в результате такого осмотра и не удавалось выявить передовую линию на всем ее протяжении, перечень участков, безусловно находившихся в нашем или неприятельском владении, служил ценной указкой командованию пехоты и артиллерии.
Вскоре пехотные летчики перестали считаться с состоянием погоды. Им приходилось осуществлять наблюдения сквозь дым и пыль, сквозь пелену естественного или искусственного тумана; при этом возможны были ошибки. Однако, за небольшим исключением, сведения пехотных летчиков оказывались более надежными, чем любые другие.
Как следует из захваченных приказов, неприятель придавал пулеметному обстрелу пехотных летчиков огромное значение; наши самолеты-наблюдатели, неизменно возвращались на аэродром с пробоинами, часто с раненым экипажем.
Только жертвуя собой, летчик пехоты мог выполнить свою задачу; в этом он не отставал от летчиков-истребителей, и по заслугам особенно отличившиеся пехотные и артиллерийские летчики награждались орденом «Pour le Merite».
При наблюдении за полем сражения нельзя было строго разграничить задачи пехотных и артиллерийских летчиков.
Так, например, вылетевший 8 октября вечером пехотный летчик опознал английские батальоны у Биксшота по характерным стальным каскам и коричневым шинелям и сообщил об этом артиллерии. Однако как раз условия крупного сражения диктовали летчикам многочисленные чисто артиллерийские задачи. Успешное планомерное уничтожение отдельных целей при помощи корректируемого огня было пробным камнем подготовки батареи, команды самолета и персонала радиостанции; чаще, однако, артиллерийскому летчику приходилось направлять огонь нескольких батарей на неприятельскую атакующую пехоту или группу батарей, не имея при этом возможности предварительно пристрелять отдельные батареи.
Наблюдение летчика за стрельбой при этом могло быть использовано для уменьшения рассеивания.
Наконец, уничтожением подвижных целей, засекавшихся артиллерийским летчиком в большом количестве, можно было изрядно затруднить неприятелю проведение боевых операций.
Добиться, однако, наиболее рационального использования летчиков для решения боевых задач артиллерии, удавалось далеко не всегда. Отчасти это объяснялось тем, что дивизии использовали слишком много летчиков для поддержки пехоты; в таком случае не хватало самолетов для поддержки артиллерии.
Следует заметить, что артиллерия все еще недостаточно высоко ценила услуги воздушного наблюдения; она охотнее применяла средства наземного наблюдения, которые были у ней под рукой.
Командиры всех авиасоединений, вполне сознавая возможность разностороннего применения авиации, стремились достигнуть более тесного сотрудничества с артиллерией.