После этого разговора стало ясно, что наши документы были пригодны только для зачисления нас в стрелковый взвод или роту, которые формировались прямо на берегу.
И ещё было ясно, что как в военном, так и в идеологическом понятиях Крым был уже сдан нашему противнику. Отсутствие организованной переправы, кроме всего очевидного, не позволило многим беженцам из южных районов Украины продолжить свой путь на восток. Этим воспользовались фашисты, и не без помощи местного населения организовали расстрелы многих беженцев в Багеровском противотанковом рву. Всего там было расстреляно активистов, евреев и коммунистов около семи тысяч человек. Но это было уже позже.
Мы же сидели на пустынном берегу и обдумывали наиболее оптимальные решения по преодолению пролива. Самыми благоприятными условиями для нас были: наша молодость, тёплая вода, сгущающийся туман, небольшой ветерок и ширина пролива – менее трёх километров. Несмотря на некоторые трудности, была одобрена идея по сборке из подручных средств деревянного плота, обязательно с парусом и вёслами. Нам казалось, что если плот будет спущен на воду севернее Керчи, то успех будет гарантирован.
Это решение получило полное одобрение.
Море было в дымке. С юга надвигался туман, который был явным предвестником дождя. Маленькие волны с шёпотом накатывались на берег и бесшумно возвращались в свою стихию. Туман быстро сгущался и приглушал звуки близкой войны, доносящиеся с запада.
Только мы собрались покинуть берег Чёрного моря, чтобы пойти к берегу Азовского, как тишину нарушил неторопливый рокот дизельного, малооборотного двигателя. Туман уже накрыл берег, а прямо из тумана, рядом с нами, уткнулся в берег тупым носом катер с военно-морским флагом. С катера как-то поспешно спрыгнули два худощавых человека в телогрейках, кирзовых сапогах и в кепках. За спиной у каждого был солдатский вещевой мешок. Они быстро прошли береговую полосу и скрылись в туманной мгле. Кто были эти люди? Зачем они высадились на пустынном берегу? Для нас это осталось тайной.
С катера послышался спокойный голос командира:
– Как дела, авиация? У вас что, разбор полётов?
Мы ответили, что у нас проблема с переправой на кубанскую землю и что, возможно, скоро здесь будут немцы. Захарыч, так величали командира катера, деловито пригласил нас на свой корабль и просил по возможности не пачкать его своими сапогами.
На катере была чистота, блеск и полный порядок. Все медные детали были надраены, надстройки, выкрашенные в чёрный цвет, блестели. Правый борт катера украшала больших размеров рында. Возможно, это был адмиральский разъездной катер времён японской войны, сохранившийся в хорошем состоянии, а сейчас выполняющий важную морскую работу.
В маленькой каюте рядом с машинным отделением было тепло и пахло перегретой соляркой. Прозвучала команда:
– Всем на корму!
Катер без лишнего напряжения, легко, приятно тарахтя дизелем, отошёл от берега. Уже через несколько десятков метров он буквально нырнул под тёплый сильный дождь.
Команда катера состояла из трёх достаточно пожилых по нашим меркам человек, одетых в бушлаты без знаков различия, но с начищенными пуговицами. Моряки, возможно из уважения к авиации, встретили нас очень гостеприимно – угостили горячим чаем с сахаром, сухарями и галетами. То, что мы принадлежали к уважаемому роду войск, подтверждала наша одежда и некоторые авиационные атрибуты. Так, у Петра Кравченко была авиационная фуражка с крабом и крылышками, а на командирском ремне висела кобура с парабеллумом. У Ивана поверх воротника габардиновой гимнастёрки выступал ворот лётного свитера, скрывающего знаки различия (два треугольника). На мне был демисезонный лётный комбинезон, тёмно-синяя пилотка, курсантский ремень со звездой, яловые сапоги и планшетка без карт. В планшетке были документы, бритва и тетрадка с фронтовыми записями.
Появление катера в нужном месте и в нужное для нас время, а также поразительное сходство Захарыча с тем машинистом, который вывез нас из Феодосии на последнем паровозе из-под носа фашистов, невольно пробуждали сокровенные мысли об ангеле-спасителе. Этому можно было только удивляться и радоваться. Такое настроение у нас сохранилось на долгое время. Утвердилась прочная вера в успех и взаимную выручку.
Тем временем катер, на котором было по-домашнему уютно и ласково, во мгле и уже под проливным дождём плыл к неведомым берегам. К нашему удивлению, Захарыч выдал странную команду:
– Заглушить двигатель, всем слушать! Должен сработать слуховой компас.
И тогда все услышали обычный собачий лай, который доносился прямо по курсу движения катера. Захарыч сказал: