- Вот, едрит мадрит, крыса. То-то я смотрю, у него в последнее время деньги завелись, у пьянчуги. Ладно, что от меня дальше требуется?
- Вот и добро, - обрадовался Тарх Перунович, - нужно взять Тунгут, и навести там порядок. Этот городок конечно не большой, но если Тунгут потерять, то вся Великая Ария на кусочки развалится, а потом вообще исчезнет из истории. Это как камнепад, маленький камушек становится причиной больших неприятностей.
- А если я слиняю с войны, пойду по ресторанам на бандуре тренькать?
- Тогда точно обратно тебя не перенесу, - нахмурился великан.
- Стоп, стоп, стоп, пошутить уж нельзя.
- Крепись шутник, даже неудачнику иногда улыбается удача.
После этих слов картинка моего сна затуманилась, а когда туман рассеялся, я оказался на пляже, лежащим на шезлонге. В метрах двадцати от меня плескалось теплое море. Не хватало только красивой девушки с чашкой ароматного кофе.
- Гриня, Гриня...
Я оглянулся, это мне принес чашечку кофе Петруха.
- Питро, ну ты такой сон испортил, слов нет!
- Вставаху, - он потряс меня за плечо.
- Хриня, Хриня, вставаху!
Я открыл глаза. Передо мной на самом деле стоял виноватый ординарец, а в руках у него была кружка. Неужели это кофе? Я взял кружку и скривился, из нее пахло алкогольными парами.
- Это, что, кумыс?
- Хриня, за нашу побидяху, - пролепетал Петр.
- Да ты я смотрю, лыка не вяжешь?
- Я лыха нихода ни визаху, - согласился начинающий алкоголик, - за побидяху! - на этих словах Петруха покачнулся, рывком присел на пятую точку и глупо осклабился.
- Приляг, болезный, - скомандовал я.
Петруха поднял руку, давая понять знаком, что все под контролем, потом посмотрел на меня мутными глазами, тяжело вздохнул и лег прямо в одежде спать. Я вышел из шатра. Ё-мое, весь лагерь моего воинства стоял на ушах. Где-то орали пьяными голосами песни Владимира Высоцкого, безжалостно перевирая текст и мотив. Кто-то дрался, кто-то плясал. Я стал пробираться к шатру кхана. Около этого шатра горел костер, а вокруг него сидели десятники и подвывали какую-то грустную песню, на мотив: ой мороз мороз, не морозь меня.
- Хриня! Выпим друже! - заорал Тарас, - помянаша пауших воив, - настроения десятника вмиг изменилась с мажорного на минорное. Он взялся рукой за голову и помотал ей.
- А если сейчас войны Улугбека вернуться мстить, ведь за десять минут они всех перережут! - ответил я сразу всем десятникам, потом махнул рукой, - завтра поговорим.
И хорошо, что никто из них не полез ко мне с типичным, для такого состояния, вопросом - а ты меня уважаешь? Иначе я за себя бы не поручился, так как ненавижу такие базары. Я зашел в шатер кхана и удивился, наконец-то трезвые люди, сидят и чай пьют. Из всего войска таких насчиталось трое вместе со мной. Это казначей Казимир, Ладомил и все.
- Ни успеши ми придяху с убозом, - повинился Казимир, - а шас попробыша кумис отобрати, опоздаху.
- Ничего, завтра я им устрою марш-бросок, - успокоил я в первую очередь сам себя, - и, кстати, за поведение не достойное высокого звания воина рубежного гридя, вычтем всем провинившимся из жалования, - я задумался сколько, - пять копеек. Будем воспитывать трезвость рублем, то есть копейкой.
Факт того, что удастся сэкономить на жаловании, очень обрадовал казначея.
- Казимир, - продолжил я, - какую казну удалось взять после разгрома воровской сичи?
- Ежели пирисчитаху на золты мохулы, - замялся он, - охоло дух соти буде.
- Вот и добро, - удовлетворенно крякнул я, - деньги - это кровь войны. Кстати, Казимир, сколько дней нам понадобится, чтобы добраться до Тунгута?
- До Тунхута вирст што буде.
- Сто верст? Значит, примерно через три дня будем под его стенами. Есть какие слухи о том, как там дела в Тунгуте?
Ладомил, который доселе сидел молча, отвернулся и беззвучно заплакал.
- Слух е, шо Радуслав в тимниче, людихи усе по лисам разбижаху. Хорники у там ухозяша.
- Горцы там? А Радослав - это... - я показал рукой на Ладомила, казначей мне утвердительно кивнул головой, - главное чтобы он живой был, мы быстро из города супостатов разгоним.
- Правда? - оглянулся на меня паренек.
Я не успел кивнуть в ответ, как в шатер ворвался Петруха, - Хрихо Санич, а ти мя уажаху?
- А ты меня, Питро, уважаешь? Я тебе, что приказал делать? Спать, едрит мадрит.
Петруха виновато стукнул себя кулаком в грудь, тяжело вздохнул и вышел из шатра.
2.
Утреннее оранжевое солнце золотило лица пригорюнившихся бойцов. Десятник Тарас, как самый опытный и уважаемый воин, поджог погребальный костер. Как мне объяснил Петруха, в Великой Арии принято было проводить все обряды на заре, когда Чернобог имеет минимальные силы, а творец Сварог напротив предстает во всем своем великом сиянии. По всей видимости, местный Чернобог - это аналог нашего Сатаны. А кто тогда Сварог? Иисус Христос что ли? Кстати, а почему у нас большинство церковных обрядов проводят в полночь. Ладно, сейчас эти загадки для меня абсолютно не важны.