- Отступайц! - заорал первым Дорхон, - кханц всейц отступайц!
Не успев осознать своего разгрома кхан Нурхад ломанулся к лошадям, - казнуц взяйц! - заорал он командирам, которые так же драпали без оглядки.
***
Вот что значит не провести ни одного реального испытания в тылу! Мои люди еле-еле устояли в строю, чтобы тоже не драпануть с поля боя, когда увидели, как всего три фосфорных снаряда уничтожили за раз двести человек живой силы.
- Стоять! - заорал Тарас, пока я впал в прострацию, - коли горцев!
Обезумевшие кони и всадники сами неслись на ниши копья. Сначала всадники ударили по нашим щитоносцам, потом стали растекаться вдоль граней клина получая смертельные удары в бока. Над полем стоял хруст костей и жуткие крики умирающих людей.
***
- В лэс! - скомандовал Ахмед жалким остаткам былого грозного войска.
С той конницей, что была брошена в атаку ненавистным Нурхадом, было покончено за пять минут. Ахмед же старался теперь спасти, кроме себя любимого, хоть кого-то еще. Никогда за всю свою жизнь горцы не терпели большего разгрома. Что сказать старейшинам Ахмед не знал, он скакал, не обращая внимание, на хлещущие ветки деревьев по щекам, поэтому по ним текли уже не только слезы, но и кровь.
- Стой! - скомандовал Ахмед, после двух минут скачки.
Погони не наблюдалось, зато вдалеке разгорался пожар, - чтоб оны всэ сгорэли! - злобно бросил Ахмед оглядывая несколько десятков спасенных бойцов.
***
- Сколько нам ждать товарищ старший лейтенант? - спросил боец Волеслава, прячась за небольшим кустарником, который одиноко рос на холме.
Именно здесь за холмом было решено устроить засаду, так как дорога из Тунгута обвивая эту возвышенность с западной его части и заворачивая в сторону восточных рубежей, была не просматриваема.
«Как быстро воины овладевают арианским классическим языком», - подумал кхан, - «Надо бы и самому им заняться, а то выражаюсь как босяк, как один раз высказался кхан Григорий Саныч. Странный он человек, и откуда взялся на нашу радость или погибель?»
- Сколько? - повторил свой вопрос воин.
- Стольки скольки надь! - поставил подчинённого на место Волеслав.
За северной стеной города что-то так сильно взорвалось, что лошадей под холмом пришлось долго успокаивать.
- Цэ хто? - любопытный боец от испуга вновь перешел на свой босятский язык.
- Цэ Хрихорий Саныч бабахнув, - заявил безапелляционно другой боец, - я слыхау, шо альхимих хутарив, шо буде море трупоу. А Хрихорь Саныч ховориу, шо цэ добрэ море, коли оне ворохи.
- А ну цить! - приказал Волеслав.
Из южных ворот города выскочила небольшая конная процессия. Волеслав вместе с бойцами сполз с холма и сел в седло, - атакуе хода оне попадаша у яму! Колотяша пикой митко, рубяша с оттяхом хлестко, - дал последние наставления старшина.
***
Выскочив из южных ворот города, Дорхон оглянулся за спину, чтобы проверить, нет ли погони. И увидел, как заполыхали высоченные деревья за северной стеной.
- Тунгуц гориц! - весело доложил он Нурхаду.
- Чтобц онц вец сгорелц! - пришпоривая коня, ответил кхан.
Весь кортеж тендукского кхана составлял семь всадников, на поводу они еще вели пять лошадей груженых лошадей, две из которых везли самое ценное, золото. Нурхаду всю свою жизнь помогало обостренное чувство опасности. Он сейчас на скаку мысленно пробегал эту смертоносную атаку арианцев, и ясно осознавал, что сваливать нужно было намного раньше. В тот момент, когда под барабанный бой арианцы запели свою песню, про победу. И сейчас он чувствовал что-то нехорошее. Перед холмом, за которым пряталась дорога на родной Тендук, Нурхад внезапно притормозил, пропуская всех своих соратников вперед, и оглянулся на Тунгут. Нет, погони не было. И тут раздались крики и ржанье лошадей. Нурхад рванул вперед на выручку своим и увидел, как в пыли, в яме, валяются его верные командиры, а вокруг них пляшут безумные арианцы.
- Ура! - заорал один арианец, бросаясь на него и целя своей пикой.
Нурхад выхватил саблю, и тут же арианец бросил в него копье. С большим трудом удалось отбить его саблей, однако пика, срикошетив, попала в любимого коня. Бедное животное заржало от боли и встало на дыбы. Нурхад прижался к шее скакуна, чтобы не упасть. И последнее что он увидел в этой жизни, была веселая улыбка аринца, который играючи срубил его голову.