- Все, концерт окончен, спасибо всем за внимание, - я вернул бандуру своему хозяину. Не хотелось больше травмировать публику.
- Шо за писни спивашь, - спросил меня кхан, - твохо умысла?
- Не мое, это песни барда Владимира, - не стал скрывать я.
- Велика Ария, яки пивцов рожаху, - задумчиво произнес кхан, - вои, а теперяча треба спати, заутра може бой буде, - обратился он ко всем бойцам, - спиваешь ишо еси жиув буде, - кхан поднялся и пошел в свой шатер.
Несмотря на долгий, даже бесконечный день, в нашем шатре, где храпел и сопел целый десяток здоровых мужиков, я не мог уснуть.
- Гриха, хто ти? - зашептал мне Петруха, - от каки мес буде?
- Далече Питро, мои места, ой далече, спи утро вечера мудренее.
Петро немного поворочался и уснул.
- Гриха, - теперь меня так же шёпотом окликнул Микола, - драпать нади, ка курей порешаху наш хридень, драпать нади.
- Умолкни, Микола, спи, - ответил недовольно я, - живы будем, не помрем.
- Ка зна, ка зна, - обиженно засопел Микола.
4.
На следующий день кхан рубежного гридня, предчувствуя предстоящий бой, решил взбодрить свое малоопытное воинство.
- Гриха, - подбежали ко мне братья Сергуня и Андрюня, - шо ни делаху у большо симии?
- Шо, шо... - задумался я на секунду, - клювом не щелкают!
- А ти шо щелкаху? - засмеялся Андрюня.
- Добавку что ли каши амарантовой дают? Так я только - за!
- Кхан оклад даваху! - не вытерпел моей тупости Сергуня.
- Деньги что ли? - реально удивился я.
- Ну ти и тэмэнь! - хором выпалили братья, - бехи к хозночею схоро!
Казначей сидел на пне около командного шатра, очередь к нему уже поредела.
- Ми ни разбои, ми еси имперски рубежны хритень, - объяснял казначей свои действия, - сие еси охлат за десяти дни.
Оклад оказался следующим рядовому за десять дней службы платили пятьдесят копеек, десятнику - семьдесят. Копейкой была маленькая медная монетка, на которой был отчеканен всадник с копьем, отсюда и название - копейка.
- Питро, - спросил я довольного, как кота наевшегося сметаны, соратника, - а какие еще есть деньги в Великой Арии? - первое слово я выделил особо.
- Каки? - удивился Петруха, - што копей - це одзин рубивь. Пяти рубив це одзин ван, серебряна таха монита, а пяти ванов еси одзин золтый мохул. Крова стои дви вана, а на дви мохула можа покупаху, - задумался Петр...
- Пять коров, - подсказал я решение нехитрой задачи.
- Ни, - возразил Петр, - цельни дом!
- То есть дом стоит всего пятьдесят рублей? Если я в год, как рядовой заработаю почти восемнадцать рублей, то я буду иметь свои хоромы спустя почти три года честной службы? - сделал я небольшие расчеты в голове, - Питро, а ипотека у вас есть?
- Про це у хазанчею спрашиваху нади, - с умным видом выдал стандартный ответ Петр.
Кстати на дом, в моем мире мне нужно было горбатиться лет пятнадцать - двадцать, в этой параллельной реальности мне определенно уже начинало нравиться. А если я стану здесь десятником, то вообще можно за два года управиться.
- Цельни дом за три хода можа покупаху. Еси тибя ни убиваху, - оборвал мои мечты об отдельной жилплощади Петр.
***
- Вэди развэдку - приказал кхан Улугбек своему ординарцу. Ординарец пулей выскочил из шатра.
Кхан воровской сичи сидел по-турецки на богатом ковре, и слушал советы двух самых преданных своих военачальников. Вся троица лениво попивала кумыс. В углу шатра тихо наигрывал на дутаре запуганный до смерти анши, который всем своим существом пытался стать невидимкой. Нрав Улугбека был суров, а характер вспыльчив, поэтому бедному музыканту часто доставалось на орехи.
- Ударым внэзапно на расвэтэ, - предлагал командир тяжелой конницы Тагир, - налэтим как коршуны и размэтаем этых труслывых овэц! Всэх зарэжэм!
- Нэ, нужно заманыт грыдэнь ложным бэгством и ударить во фланги, а затэм взять этых напуганых шакалов жывьем. Рабы нынче дорого цэняца, - советовал более опытный и бывалый командир легких конных лучников, Ахмед.
Кхан Улугбек с малых лет учился сидеть в седле, стрелять из лука плотно сжимая коня одними ногами, учился работать копьем. Война была долей, которую уготовил Улугбеку отец.
- Запомны, настоящий мужчина - это воын, - наставлял Улугбека отец, - нэ торговэц, нэ рэмэсленник, нэ зэмлэпашец, воын. Всэ служат воыну, воын - это господин, бэк. Нэ жди, пока кто-то поможэт тэбэ стать бэком, возмы все сваыми рукамы. Здэсь в горах мало зэмли, иди на равныну, и застав этых баранов служыт тэбэ. Так жыл я, так жылы всэ твоы прэдки.
Улугбек, конечно в целом был согласен с отцом, однако он видел, что все владения отца ограничивались лишь одной уже порядком развалившейся крепостью. Отец на немой вопрос сына отвечал так, - только прэдательство и жадность блызкых нэ позволыле мнэ стать владэльцэм обшырных зэмэль и богатых городов.