— А, понятно. — Несколько секунд королева бесстрастно смотрела на собеседника. Потом на её лице появилась улыбка, в которой не было и намека на теплоту. — И каковы же рекомендации моих министров по поводу наших дальнейших действий в этой кризисной ситуации, милорд?
— В данных обстоятельствах, ваше величество, я не вижу иного выхода, кроме как официально разорвать перемирие с Республикой Хевен и возобновить неограниченные боевые действия.
— А находятся ли мои вооруженные силы после этого нападения в должном состоянии, чтобы осуществить предложенную политику, милорд?
— Да, ваше величество, — ответил он излишне резко, хотя изо всех сил контролировал интонации.
Вопрос задел его слишком сильно. Он заметил её удовлетворение — не по выражению лица, а по изменившейся позе древесного кота — и усилием воли постарался вернуть себе броню официальности.
— Несмотря на вторжение Республики в наше пространство, мы не понесли никаких потерь, — продолжил он. — Соответственно, данный инцидент не изменил соотношения сил.
— И моё Адмиралтейство придерживается мнения, что данный инцидент был единичным?
— Вероятно, нет, ваше величество, — признался барон. — Однако по оценкам Разведывательного Управления Флота, силы, нарушившие границы Звезды Тревора, представляют собой практически все их современные военные корабли. Отсюда следует, что все прочие операции, которые, возможно, провел — или попытался провести — противник, имели гораздо меньший масштаб.
— Понятно, — повторила королева. — Очень хорошо, милорд. Я буду руководствоваться в этом вопросе мнением моего премьер-министра и Первого Лорда Адмиралтейства. Есть ли другие меры, которые вы желаете предложить?
— Да, таковые меры имеются, ваше величество, — церемонно ответил он. — В частности, необходимо сообщить нашим партнерам по Альянсу о состоянии дел и уведомить их, что мы официально намерены вновь призвать их к выполнению союзнических обязательств.
Ему удалось выговорить это не поперхнувшись, несмотря на подкатившуюся к горлу желчь и злобу. Но самое трудное ему еще только предстояло. Он сделал глубокий вдох.
— Кроме того, ваше величество, — продолжил он, — учитывая значимость и крайнюю опасность действий Республики, а также тот факт, что всё Звездное Королевство в настоящий момент вынуждено, пусть и против воли, вновь взяться за оружие, я как ваш премьер-министр выражаю своё глубокое убеждение в том, что ваше правительство должно представлять максимально широкий спектр интересов ваших подданных. Выражение единства в столь критический момент должно воодушевить наших союзников и заставить призадуматься наших врагов. С вашего высочайшего согласия, я полагаю, что благом для Звездного Королевства будет сформировать правительство, включающее в себя представителей всех партий, которые, работая вместе, направят ваших подданных в этот кризисный момент.
— Понятно, — уже в который раз повторила королева и замолчала. После недолгой паузы она продолжила: — В военное время подобное предложение имеет свои достоинства. — Её взгляд был беспощаден, а выбор слов напомнил ему о другой беседе, состоявшейся в этом кабинете четыре года назад. — Но в данном случае это кажется мне… преждевременным.
Глаза Высокого Хребта расширились, а губы Елизаветы тронул едва заметный намек на улыбку.
— Хотя я, разумеется, глубоко признательна вам за готовность в этот момент, справедливо охарактеризованный вами как кризисный, протянуть руку вашим политическим противникам, но, полагаю, было бы неразумно обременять вас возможными внутренними раздорами внутри такого кабинета в трудные времена, когда вы должны уделять всё своё внимание важным решениям. Кроме того, было бы несправедливо создавать ситуацию, когда вы не будете обладать полной свободой принимать решения, за которые вы, как премьер-министр, должны нести всю полноту ответственности.
Барон Высокого Хребта вытаращил глаза, не в силах поверить услышанному. Конституция предписывала ему проинформировать королеву и заручиться её формальным согласием на любое предложение о формировании нового правительства, но до сих пор ни один монарх в истории Звездного Королевства никогда не отказывал в такого рода просьбе. Это было неслыханно — абсурдно! Но, встретившись с неумолимым взглядом Елизаветы Винтон, он понял, что это действительно произошло.
Она смотрела на него, и на её словно вырезанном из красного дерева лице он прочел отказ. Она не подпишет его петицию о политическом выживании. Не будет никакого «коалиционного правительства», центристы и лоялисты не войдут в его состав, а значит, не укрепят позиции барона… и не разделят с ним вину, если поступят сообщения о новых катастрофах. Она даже не позволит ему от её имени послать приглашение Вильяму Александеру, которое тот почти наверняка отверг бы и тем самым подарил барону хотя бы этот избитый предлог обвинить центристов в отказе поддержать Корону в час бедствий.
Она ограничила его выбор ровно двумя возможностями: продолжить работу, не прикрываясь объединением с оппозицией, или подать в отставку. А если он подаст в отставку, тем самым он — ни больше, ни меньше — официально признается, что целиком и полностью ответствен за случившееся.
Молчание тянулось, дрожа от невысказанного напряжения, и он уже почти решил пригрозить ей отставкой, в случае если она откажется санкционировать создание коалиции… Но именно этого она и добивалась. Это был именно тот политически самоубийственный шаг, к которому она подталкивала его, и он ощутил прилив ярости и негодования. Неужели в подобный момент Корона способна прибегать к неприкрытым политическим маневрам?
— Желаете ли вы внести или обсудить еще какие-либо предложения? — спросила она в звенящей тишине.
Он понял, зачем она задала этот вопрос. Что бы он ни предложил, что бы ни порекомендовал, она, без сомнения, взвалит всю ответственность на него лично.
— Нет, ваше величество, — словно со стороны услышал барон свой голос. — Пока нет.
— Очень хорошо, милорд, — сказала Елизавета с легким кивком. — Благодарю вас за добросовестное исполнение вашей обязанности принести мне эти известия. Я уверена, что это был неприятный труд. А теперь, поскольку у вас, без сомнения, в связи с этой неспровоцированной агрессией появилось немало дел, требующих вашего немедленного внимания, не стану вас больше задерживать.
— Благодарю вас, ваше величество, — выдавил барон Высокого Хребта. — С вашего позволения?
Он поклонился ей намного ниже и направился к выходу. Провожавший его взгляд был суров и беспощаден.
Глава 58
— Как, по-вашему, идут дела дома, сэр? — тихо спросила капитан Дилэни у Лестера Турвиля, когда они поднимались в лифте к флагманскому конференц-залу корабля Флота Республики «Величественный».
— Вопрос на миллион, Молли? — ответил адмирал, сдержанно ухмыльнувшись.
Начальник штаба чуть скривилась в ответ, и он хмыкнул.
— Признаю, что я тоже размышляю об этом, — покаялся он. — И вопреки раздражающему умозаключению, что уверенным ни в чем быть нельзя, я объективно уверен. Если оценки разведки, доставленные «Звездным светом», также точны, как и в последние годы, Первый флот прибьёт уши манти к стенке. Но, — выражение его лица стало серьезней, — стоило ли вообще затевать войну — это, конечно, совсем другой вопрос.
Дилэни покосилась на командующего, удивившись — даже после всех этих месяцев — его задумчивому тону. Даже сотрудники собственного штаба с легкостью принимали всегдашнюю внешнюю напористость Лестера Турвиля за его подлинный характер, но она служила с ним почти три стандартных года и за это время узнала его лучше, чем многие.
— А был ли у нас выбор, сэр? — спросила она, помолчав, и адмирал пожал плечами.
— Не знаю. Полагаю, президент Причарт сделала все от неё зависящее, пытаясь найти другое решение, но, как свидетельствуют депеши «Звездного света», со времени нашего отбытия дипломатическая ситуация явно только ухудшилась. И я уверен, как и все мы, что операция «Удар молнии» достигнет — наверное, правильнее сказать, уже достигла — своих непосредственных целей. А если совсем начистоту, мне, как и многим, хочется отомстить манти. Я больше сомневаюсь в успехе нашей части операции, — признался он, впрочем, не слишком удивив этим Дилэни, — но если наши оценки сил Сайдмора точны, мы должны справиться. Потенциальные выгоды от успеха — с политической, пропагандистской и чисто военной точек зрения — стоят того, чтобы рискнуть. Не могу избавиться от ощущения, что слишком мы все умные, как-то уж чересчур хорошо все задумано, но, как сказал давным-давно один парень с древнего морского флота со Старой Земли, это закон природы: кто не рискует, тот не выигрывает. С другой стороны, — он улыбнулся несколько натянуто, — следует помнить, что мы говорим о нападении на Хонор Харрингтон.