– Те двое, что были с вами, они мертвы, на кого они работали?
– На русский журнал
Этот ответ явно озадачил осетинского полиглота, ну в принципе и понятно, одно дело убитые грузины-шпионы, другое дело мертвые корреспонденты русского издания.
– Как вы сюда добрались?
– На машине из Тбилиси.
– Как вы проехали в Цхинвали?
Мне пришлось пересказать вкратце весь наш путь от Тбилиси до Цхинвали на стареньком Сашином «оппеле» который сейчас стоял недалеко от того места где мы напоролись на осетинских солдат, по ошибке приняв их за передовое расположение грузинских войск.
– Так вы думали, что грузины взяли Цхинвали? Поэтому кричали «гамарджоба» нам на грузинском?
– Мы не знали точно, в Тбилиси сейчас не достоверной информации о том, что происходит здесь…
– Хер вам, а не Цхинвали, грузин тут ждали, да? Сосать будет ваш Саакашвили…
Стон американца прервал наш разговор, водка, которую нам с ним дали вместо анестезии, всё-таки не давала необходимого эффекта. Осетины сообщили нам что если в течении часа «моего американца» не доставят в больницу то он скорее всего умрёт от потери крови. «А больницы в Цхинвали больше нет, вы её вчера ночью взорвали». По тону и обращению осетин я понял, что расстреливать нас «передумали». Не знаю что подействовало на них – пресс карточки который они наши во время обыска, упоминание российских изданий на которые работали Гига и Саша толи они нас просто пожалели…мне было всё равно, я смотрел на высокого осетина с РПК который нагло ухмылялся уставившись мне в глаза. Это он стрелял нам в спины, когда мы бежали, это из этого пулемёта убили ребят. Он сел рядом с нами и как-будто читая мои мысли сообщил нам «это я стрелял в вас, и ваших друзей я убил,» в его тоне я почти слышал гордость за содеянное.
Нас с американцем наспех обыскали, у него нашли спрятанный в специальном нательном бумажнике деньги, доллары отобрали, лари не тронули. Я спросил Гигу, что они собираются делать с нами дальше, он сказал, что не знает, на мою просьбу вернуть нам на некоторое время телефон, чтоб мы могли связаться с миссией ОБСЕ в Южной Осетии, он заявил, что в этом нет смысла так-как последние машины ОБСЕ «смылись» из Цхинвали часа три назад. Через минут 15 он сообщил что нас отвезут в «то что осталось от Цхинвальской больницы», слово он сдержал, ровно через четверть часа ко входу подъехала красная «Нива», за рулём сидел всё тот-же «старый знакомый» толстый осетин. На бешеной скорости «Нива» поехала по тому что когда-то, наверное, называлось дорогой, каждый ухаб на дороге заглушал шум двигателя нашими с американцем криками, что довольно таки веселило сидящих впереди ополченцев.
Больница, как оказалось, на самом деле попала под обстрел, верхние этажи были практически снесены, как утверждали осетины грузинскими «Градами». Все операции проходили в подвале, операционный стол стоял прямо в коридоре. Наш водитель похвастался врачу шиной которую он мне наложил на руку в гараже, приняв похвалу толстяк спросил меня «Скажи а вот грузины наложили бы мне такую повязку если б поймали?» Вопрос оказался риторическим и пожелав мне выздоровления он ушёл, причём обещав навестить попозже. Ошалев от столь стремительно и непонятно развивашихся событий я тупо смотрел как врач что-то делал с моей рукой, пришёл в себя я через несколько минут когда медсестра спрашивала мою фамилию – я назвался, несколько человек стоявших рядом удивлённо оглянулись услышав окончание «дзе», под их взглядом меня проводили в подвал где стояла моя койка, там же я увидел моего редактора старательно пытавшегося понять чего же хочет от него осетинская медсестра.
– Она сделает тебе укол, спусти штаны немного.
– А, хорошо, но тут всё так грязно, я бы не хотел подхватить тут СПИД или Гепатит от грязной иглы.
– Не волнуйся я думаю тут гораздо легче подхватить пулю чем СПИД.
Мы начали тихо-тихо оценивать наше положение. Мы в больнице Цхинвали, наш статус непонятен, все наши вещи включая документы, телефоны и аппаратуру отобрали ополченцы, мы не знали где находятся тела Саши Климчука и Гиги Чихладзе. До сих пор не очень ясно соображая как мы тут оказались и почему мы живы мы стали осматривать помещение в котором как нам выяснилось придётся провести ещё три дня. Наша палата была отделением большого подвала больницы, кроме нас двоих тут стояло еще 10 коек, в основном уже занятых ранеными осетинами. Света не было, поэтому интерьер дополняли керосиновые лампы стоящий почти у каждой койки.
Мимо ходили ополченцы, время от времени удивлённо посматривая на двух гражданских в углу говорящих на английском. Чуть попозже подошёл врач оперировавший американца, мы разговорились, его звали Костя, это был его первый день на войне и он сидел и курил свою первую пачку сигарет в жизни.
– Кто разбомбил больницу, наши?
– Ну да – наши, то есть нет – ваши, грузины вобщем…
– Много погибших, раненных?
– Да, порядочно, нам хватает, лекарства пока есть, да тут понимаешь такая неразбериха мать её, тут даже есть несколько осетин которых осетины же и подстрелили в темноте.
Костя рассказал, что в больнице кроме раненых также собираются и просто мирные жители, толстые бетонные стены подвала наверно были одним из самых безопасных мест в Цхинвали во время ночных обстрелов. Костя сетовал на то что русские запаздывают со входом в Цхинвали «еще чуть-чуть и мы уже не продержимся».
Постепенно «палата» стала наполняться, раненый осетинских ополченцев подводили каждый час, среди них были и абсолютно здоровые, которые просто устали и хотели выспаться в более-менее безопасной обстановке. Один из врачей обещал нам связаться с ОБСЕ, другой сказал, что даст знать если в больницу подъедет какая-нибудь съёмочная группа. В ожидание того другого или третьего прошла ночь 8 августа.
Утро девятого числа не принесло ничего нового кроме новых раненых и странных слухов. Часам к 10 утра я не выдержал и несмотря на предостережения врача вышел в коридор и тут же ввязался в разговор с местными жителями которые почему-то приняли меня за русского журналиста, впрочем у меня не было особого желания их разуверять.
– Посмотри, что они делают, они же детей на улице танками давят.
– А вы видели?
– Нет, но люди говорят.
После минут 20 такой беседы я вернулся на свою койку, ко мне подошла медсестра узнать о нашем самочувствии и вколоть очередную дозу антибиотика. Я пытался узнать, не появлялись ли в больнице журналисты и бывают ли они вообще тут.
– Да, конечно, они часто к нам заходят, сейчас просто все попрятались от обстрелов, вот чуть стихнет и подойдут. Да не бойтесь, вас-то вытащат отсюда скоро, не оставят, а вот с остальными что делать? За ними никто не приедет.
Девушка рассказала, что уже третьи сутки она живёт в больнице со своей пятилетней дочкой, в конце-концов, она стала упрашивать меня забрать её ребёнка, когда нас будут вывозить.
– Я не смогу сделать, не думаю, что вы бы хотели что б ваша дочка поехала с нами.
– Почему вы же в безопасности будете, вы же журналисты.
– Вы правда хотите чтоб ваш ребёнок поехал с нами туда откуда мы приехали?
– Куда туда?
– Туда, в Тбилиси.