В какой-то момент он испытал жгучий стыд — и одновременно позорное чувство облегчения, — когда понял, что его флагманский корабль манти практически игнорируют. Лестер выбрал “Величественный”, потому что тот был спроектирован как командный корабль, оснащенный наиболее совершенными коммуникационными устройствами и системами управления боем. Но он был доподвесочным, и поэтому, несмотря на множество повреждений, его, по сути, пощадили, когда первый, чудовищный залп полностью разнес треть СД(п) Турвиля. Еще два были повреждены почти так же серьезно, седьмой лишился двух альфа-узлов. Лишь один СД(п) не получил абсолютно никаких повреждений... и к нему уже неслись мантикорские ракеты следующего залпа.
Хонор наблюдала, как ответный огонь хевенитов ворвался в её ряды. Ее выстроенные стеной корабли были слишком далеко от противника, чтобы бортовые сенсоры могли в деталях различить, что происходит со Вторым флотом, но заранее размещённые сенсорные платформы “Призрачного всадника” — другое дело. Никому, даже Мантикоре, еще не удалось найти способ сделать так, чтобы платформы передавали информацию для прицеливания непосредственно на многодвигательные ракеты, а сами эти ракеты были слишком малы, чтобы оружейники могли разместить на них гравитационно-импульсные коммуникаторы, которые позволили бы передавать на корабль, совершивший пуски, телеметрию цели в режиме реального времени. Но Хонор могла в общих чертах оценить, что произошло, когда её ракеты достигли своих целей. Её глаза удивленно сузились, когда она испытывала уважение перед прочностью этой многослойной безупречно скоординированной обороны.
Было очевидно, что Республика сознавала техническое несовершенство своих оборонительных систем. Однако стиль Шэннон Форейкер сказался в том, как тщательно были скоординированы действия этих систем, каждая из которых по отдельности не отличалась высокой эффективностью. При совершенстве мантикорских систем такой подход был бы чрезмерной и неразумной тратой ресурсов. При существующем республиканском вооружении он представлял собой блестящее использование имеющихся средств. Массированный ответ индивидуальному превосходству вооружения Альянса.
И это работало.
Как и Турвиль, Хонор выбрала себе флагманский корабль исходя из его максимальной приспособленности к управлению боем, а не к ведению ракетной дуэли. И, так же как командующий Вторым флотом, обнаружила, что её флагман республиканские ракеты буквально игнорируют. Она поняла, в чем дело, хотя, делая свой выбор, ни о чем подобном не думала. В конце концов, носитель, уже выпустивший свои ЛАКи, естественно превращался во второстепенную мишень в сравнении с супердредноутами, которые в это время запускают ракеты или управляют ракетами подвесок, сброшенных другими СД(п).
В первом всесокрушающем обмене залпами “Оборотень” чудесным образом остался абсолютно нетронутым. Другим кораблям повезло меньше. “Трубадур” Алистера МакКеона был мишенью первостепенной важности. Около десятка ракет прорвались сквозь все защитные системы, и Хонор увидела, как сигнатура СД(п) на экране вспыхнула и замигала: корабль получил повреждение. Близнецу “Трубадура”, “Хэнкоку”, достался столь же сильный удар, а “Звезда Тревора” выдержала по меньшей мере с десяток ударов отдельных лучей. Досталось и кораблям старого образца: “Горацию”, “Ромулу” и “Явате”. Линейный крейсер “Возмездие” случайно оказался на пути полного бортового залпа, предназначенного для дредноута “Король Майкл”. Все корабли стены уцелели, “Возмездие” — нет.
На глазах Хонор сигнатура линейного крейсера исчезла с дисплея, и она подумала: сколько еще сотен — или тысяч — её людей ранены или умирают на борту других кораблей? Она чувствовала, как эти новые смерти давят на неё, как новое бремя ложится на её плечи вместе с памятью о прежних погибших, но, чувствуя, как люди на её кораблях продолжают умирать, она помнила, что врагу приходится еще тяжелее.
Следя за тем, как во вспомогательном окне дисплея поднимается приливная волна разрушений, Лестер Турвиль изо всех сил старался не выпустить отчаяние наружу.
Несмотря на невероятное расстояние, несмотря на огромное подлетное время многодвигательных ракет, сосредоточенность атаки манти на его СД(п) изрядно убавила его наступательный потенциал первыми двумя залпами... и за тридцать минут фактически уничтожила полностью. Из современных тяжелых кораблей с дальнобойными ракетами боеспособность сохранил только “Герой”, флагман Двадцать первой эскадры. Два корабля того же класса были полностью уничтожены, четыре пришлось оставить, установив заряды самоуничтожения, еще три придется бросить очень скоро, если не удастся на ходу починить узлы. И хотя “Герой” продолжал вести бой, он тоже получил серьезные повреждения. Его система управления огнем была выведена из строя тем же самым ракетным залпом, который уничтожил флагманский мостик... и мгновенно убил контр-адмирала Зрубека. В результате корабль ослеп и оглох, но продолжал сбрасывать подвески с максимально возможной скоростью, передавая их под управление кораблям старой конструкции. Благодаря этому Второй флот не перестал ещё огрызаться на манти, но “Герой” остался единственным кораблем, который был способен выпускать подвески, и количество их было не бесконечно.