Тогда я поднял винтовку и ударил прикладом.
- От-во-ри-и...
Дверь на мгновенье опять приоткрылась. Худая женская рука быстро выбросила несколько коробок папирос. Когда я за ними наклонился, замок над ухом щелкнул снова.
- Эй, сколько тебе?.. Дура!.. Да сколько?.. А Лехин возле саней уже беспокоился:
- Господин поручик! Да идите, господин поручик!..
Прикрепив к замочной скважине пятирублевку, я побежал к саням.
Закурив, я вновь обернулся. На площади перед лавкой пятирублевкой моей играл ветер...
- ...Если что, тебя, брат, не тронут... Подводчик недоверчиво чесал затылок и испуганно смотрел на меня.
- Да кто же тронет, дурак?.. Не солдат ведь!.. А ну ступай!.. Ступай-ка!.. Вот,- так вот прямо и пойдешь. На Северо-Донецкий... Порасспроси и узнай, кто там,- наши аль красные...
Ожидая подводчика, мы сидели на санях и курили.
Над городом висела тяжелая, мертвая тишина.
Одиночные приглушенные выстрелы изредка доносились только с Нагорной стороны. Около нас, на Скобелевской площади и Змиевской было тихо и пусто.
Вечерело... По рамам верхних окон карабкалось солнце. Солнце не грело. С крыш уже не капало.
- Поручик!
Я быстро обернулся.
Передо мной стояла девушка, почти подросток.
- Послушайте, можно мне идти с вами?- Я приподнялся. Взял под козырек.
- Простите, а куда вам?
Выстрелы с Нагорной донеслись отчетливей. В конце Змиевской кто-то махал картузом и кричал, сипло и надрываясь:
- Митька-а-а!..
- Мне, поручик, на Лиман. К матери я. Я уже пятые сутки в дороге.
Подошел Акимов:
- Куда нам, господин поручик, с девками! Если б солдат был, аль мужчина...
- Круг-ом!
Акимов повернулся. Отходя, ворчал.
- Иди, иди! - крикнул я ему вслед.- Не суйся!
- ...Да, поезда уже ушли. Я была на вокзале.
- В таком случае должен вас предупредить: на сани вы рассчитывать не можете.
- Я, поручик, умею ходить.
- А если задержка?.. Бой?..
- Я не боюсь.- Я улыбнулся.
- Хорошо. Следуйте за нами...
Девушка крепко, по-мужски пожала мне руку:
- Спасибо! - потом отошла в сторону.
Ей было лет восемнадцать, не более. Над ее круглым, энергичным лицом бежали черные змейки-волосы. Глаза, чуть-чуть раскосые, глядели решительно и твердо.
Вернулся подводчик.
- Пусто там, господа, а армейцев будто бы нету.
- Трогай!
* * *
Ветер хлопал раскрытыми настежь дверьми вокзала. Крутил на перроне бумаги. На запасных путях грабили какой-то брошенный эшелон.
- Что же делать?
Загнанные в тупик пустые теплушки стояли без паровозов. В телеграфном помещении дремал кот. Провода были перерезаны.
- Черт дери!.. Что же делать?
Я решил уже спускать сани под отлогую дорогу, идущую вдоль железнодорожных путей, когда ко мне подбежал Лехин.
- В депо, господин поручик, паровоз стоит. И топится. Машиниста тоже изловили. Ядри его корень, прятаться думал. Я к нему Акимова приставил. Идемте!
Паровоз оказался маневровым, вдобавок еще больным.
- Все равно! Эй!..
Паровоз шипел, заливая кипятком падающие на шпалы угольки.
Минут через двадцать, прицепив к паровозу теплушку, мы погрузили пулеметы, оставили подводчику сани и всех наших лошадей и медленно двинулись к югу.
На паровозе, рядом с машинистом, стоял Лехин.
...Уже бежали низкие вокзальные строения.
- Смотрите, господин поручик! Смотрите, грабят!..- крикнул Едоков, высовываясь из дверей теплушки.
Около вагонов брошенного эшелона толпился народ. По нагруженным на открытых площадках мешкам тоже карабкались какие-то люди.
- Смотрите, смотрите!..
Высокий мужчина в коротком, подбитом мехом полушубке балансировал по узкой доске, брошенной с вагона иа насыпь. Мешок, взваленный на его спину, был порван. Из него сыпался сах:ар.
- Девине!..- крикнул я, приподымаясь.- Девине!.. Гремели колеса. Под откос набегали поля. С Девине я больше не встречался...
КСАНА
- Ну а что дальше, Ксана Константиновна?..
Ксана Константиновна, наша новая спутница, рассказывала мне о пережитом ею за последние годы.
Дочь расстрелянного в Чугуеве военного инженера, она жила с больной матерью в Лимане. Оба ее брата, поручик-артиллерист Жорж и кадет Сумского корпуса Костя служили в Добровольческой армии.
- Как будто б и мне полагалось поступить... в сестры, хотя бы...рассказывала Ксана.- Не правда ли?.. А вот, не поступила!.. Не все романы и повести по шаблону пишут, поручик, а живется - и всё. Я говорю: или всё, или: здесь не моих рук дело... Отступаю!.. Таких, как наш Жорж, я не понимаю, поручик, органически не могу понять. Смотрите: Жорж всегда на фронте; его ранят - он вновь на фронт едет... А добровольцев не любит. Мы, говорит он, победы хвостом заметаем. Так чего ж огород городить, спрашивается? Вот Костя, второй, это..