Но поручику Ауэ было не до генерала Дроздовского.
- И ты?.. И ты сказать не хочешь, что есть наша жизнь офицера?.. Ты?.. Философ?..
Уга-са-ет с каждым днем,
Точно свет...
Точно свеч-ка до-го-ра-а...
Нина, вы любите свечки?..- Засмеявшись, штабс-капитан навалился на Нину плечом.
- Свечки, вы понимаете?..
...Хозяин-армянин разливал водку.
- Пьешь?
- Пью,- ответил мне глухо подпоручик Морозов.- А ты?.. Пьешь?..
- Пью.
- Мало пьешь!..
Ротный вскочил и замахал бутылкой.
- Сюда!.. Сюда иди!.. Пей!.. Не хочешь?.. Садись, немчура,- пей!.. А ты, немец, барон Врангель ты!.. Вильгельм!.. Пей, твою мать, Deutschland uber alles... твою...
- Russland uber alles...* - закричал остановившийся в дверях подпоручик Ивановский.- Russlannnnd!..
...А хозяин-армянин все разливал и разливал водку.
----------------------------
* Россия превыше всего (нем.).
Мокрая после дождя улица блестела под солнцем. На другой стороне, около ворот двухэтажного дома, стоял мальчишка. Мальчишка тянулся к ручке звонка. Но она уплывала из-под его рук. Какой-то нищий шел на костылях через улицу. Костыли были кривые, как коромысла. Коромысла гнулись.
- Зачем, дед, на коромыслах ходишь? Слушай, зачем на кара-мыслах?..
- Лаваш, лаваш! - прошел торговец. "La vache - по-французски корова... корова,- стал припоминать я,- jai, tu as..."
...Под воротами нашего дома меня поднял Зотов.
Когда я проснулся, на окне комнаты расползались красные лучи солнца. Около окна стоял подпоручик Виникеев. Подпоручика Виникеева рвало.
Я встал. Взял его под руку.
На дворе было совершенно тихо. Взвод точно вымер.
- Вы думаете, я пьян? - лепетал над моим плечом подпоручик Виникеев.Я всего только наве-се-ле - на-весе... К воротам подбежал токарь Баранов.
- На-ве-се... на-веселе я!.. Вот что! - Баранов выбежал на улицу и быстро захлопнул ворота. Встревоженная под воротами лужа играла широкими, красными от вечернего света кругами.
Поставив подпоручика Виникеева возле бочки, я пошел обратно в комнату. По лестнице, кажется, из мастерской токаря спускался штабс-капитан Карнаоппулло.
- Токарь и большевик есть синонимы,- сам с собою беседовал он.- А потому... как всякие вредители... э-э-э... подлежат... э... уничтожению... Эй! чего хохочете! - вдруг закричал он, задрав голову.
Столпившиеся на верхней площадке солдаты разбежались.
...Голова моя болела. Плечи тянуло вниз.
На следующее утро, часов в одиннадцать, роту построили.
- Нет, всем строиться! - крикнул мне ротный.- Всем!.. Да не на учение,- к штабу зачем-то...
На дворе штаба полка сидели и лежали мобилизованные. Когда наша рота вошла во двор, их подняли и вывели.
Пришла 5-я рота. Потом 8-я и 7-я. 7-я пела:
...надви-и-нув кивер свой пехотный,
Выйду я на улицу, печата-я с носка-а...
Подпоручик Ивановский, в числе запевал, пел громче всех.
- Эх, песнь моя! - играл и звенел его голос.- Любимая!
Буль-буль-буль бутылочка казенного вина!
- Смотри-ка, стаяло все. А ногам холодно! - жаловался кому-то Зотов, подымая то одну, то другую ногу, обутые в порыжелые, рваные сапоги.- Ну и вот, значит,- эх, холодно! - как убег, значит, Баранов, так и не возвращался больше. Уж больно это его господин капитан Карнаоппулло пригрели. И станок его расколотили, и пороть собралися...
Наконец батальон выстроили.
Появившийся в дверях штаба генерал Туркул улыбался. За ним шла какая-то женщина, в старом поношенном пальто, из-под которого виднелись складки дорогого платья. Когда женщина сходила по ступенькам, платье торжественно шуршало.
- Пожалуйста!.. Будьте так любезны!..- сказал женщине генерал Туркул и опять улыбнулся.
Женщина стала обходить роты. Перед некоторыми солдатами и офицерами она подолгу останавливалась. Остановилась она также и передо мной.
- Этот? - спросил Туркул. Женщина вздохнула.
- Нет! - потом подняла брови и пошла дальше.
- Этот?
Генерал Туркул от нее не отставал.
- Нет, не этот...
- Этот?
- Этот, ваше превосходительство! - сказала она наконец, остановившись перед подпоручиком Ивановским.
Подпоручик Ивановский - вдруг - сразу побледнел.
- И этот еще, ваше превосходительство... Потом батальон развели по квартирам. Подпоручик Ивановский и унтер-офицер Сахар были оставлены при штабе.
Уже вечерело...
- Такой хороший офицер!..
- С чего хороший! Уж Врангель подтянет... Подпоручик Виникеев доел брынзу и старательно собрал со стола крошки.
- Врангель всех, господа, подтянет.
- И подтягивать нечего!.. С пьяных глаз, конечно...
- Конечно, с пьяных! - Подпоручик Басов бросил на пол догоревший окурок.- Не бандит ведь, слава тебе господи! И на кой ему леший эта дрянь жемчуга эти понадобились!..
- Не бандит, а туалеты взламывает!.. А на кой - известно: бросьте, поручик, дурака разыгрывать! - Вытирая губы, подпоручик Виникеев улыбнулся.- А знаете, господа, сколько дрянь эта стоит?..
- Идут!.. Идут!..- закричали вдруг на дворе солдаты. Мы выбежали.
За воротами - к штабу полка - шло одно отделение офицерской роты.
Через час подпоручика Ивановского и унтер-офицера Сахар расстреляли.
Кто была женщина в поношенном пальто и дорогом, шелковом платье, я не знаю...
А еще через час штабс-капитан Карнаоппулло прибежал к нам на двор.
- Ну как, пришел Баранов? - услыхал я сквозь открытое окно.
- Никак нет, господин капитан!
Ефрейтор Плоом вытянулся и взял под козырек.
- Ну так вот что, ребята! У него там наверху какой-то красный диванчик имеется... Там, в каморке... Знаете?.. Ну вот!.. Срывай с него, ребята, бархат! Шей погоны! Да живо!
...При вечерней перекличке вся 6-я рота была уже в новых бархатных погонах.
В ту же ночь нас неожиданно подняли.
А под утро, когда солнце еще только всходило, Дроздовскую дивизию погрузили на пароходы и отправили десантом на Хорлы.
Меня и подпоручика Морозова, как не вполне еще окрепших, оставили в Севастополе - при хозяйственной части.
- Помнишь библейскую историю с Красным морем? - взяв вечером метлу, спросил меня подпоручик Морозов.- Когда отряды Моисея проходили море, оно расступилось. Помнишь?.. Прошли - море хлынуло назад. Так и сейчас. Дрозды прошли, и - смотри-ка!..
Через двор шел токарь Баранов. За стеной в соседней комнате звенел женский смех; в квартиру, комнату которой мы занимали, вернулась хозяйка-еврейка с дочерьми-курсистками.