* * *
Торговый центр “Лазурный” встретил меня большим количеством людей, снующих из стороны в сторону, прохаживаясь по магазинам. Немного оглядевшись у входа, я увидел Ромку, сидящего на скамейке.
- Ахренеть! – присвистнул Толстый Брат, привстав со скамьи, - Братан, наконец-то это свершилось, и ты стал настоящим мужиком! – он сильно хлопнул меня по плечу, от чего я чуть ли не упал, - Ты прошёл посвящение!
- Да пошёл ты… - вяло отмахнулся от него, растирая больное плечо.
- Ну и кто же тебя посвятил?
Мне сразу вспомнилась перекошенная рожа дружка Евы, когда он, отлепившись от стены, медленно пошёл в мою сторону. С этого момента я понял, что мне кранты.
- Это ты рассказываешь про мою подругу всякую хрень? – спросил Кирилл, подойдя ближе.
- Какую хрень?
Он опять скривился и ткнул меня пальцем в грудь. Кажется, я видел такой жест в фильмах, когда слишком впечатлительные девушки тычут так в тело, проверяя жив ли человек.
- То, что ты и Ева встречаетесь…
Нет, я, конечно, знаю, что по универу ходят такие слухи, но чтобы сам Кирилл Чаркин снизошёл до низов и решил разобраться в этом – такого не было ещё никогда. Богатенький мальчик обычно поступал точно так же как и его подружка, то есть предпочитал не обращать на таких, как мы внимание и вообще обходить стороной, а если уж и приходится сталкиваться, то кривить морду так, будто наступил в дерьмо. Что собственно он и делает сейчас…
- Я такого не говорил, - решил оправдаться я, - Да и зачем мне это. Ведь такая как Ева никогда не взглянет на такого как я.
- Ты прав: на такого жалкого слизняка как ты, она точно не посмотрит… - Кирилл усмехнулся, - Только вот ты, я, смотрю постоянно ошиваешься рядом с ней!
Я не успел опровергнуть это, как нос обдало жгучей болью, отшатнувшись, приложил руку и увидел кровь.
- Ты что совсем охренел?! – заорал я.
Но этот придурок даже не думал отвечать, он резко схватил меня за воротник и процедил прямо в лицо:
- Чтоб рядом с ней больше не появлялся!!!
Глава 4.
Ева.
В аудиторию зашёл сгорбленный старичок в рясе с жиденькой козлиной бородёночкой. Он прошаркал к кафедре, неся в руках портфельчик и зелёный пакет из Фикс Прайс’а, забитый до отвала. Ещё чуть-чуть и, кажется, что ручки пакета вот-вот отваляться. Дребезжащим голосом он поприветствовал нас и написал на доске корявым подчерком свою фамилию, имя и отчество. Затем сообщил нам, что до начала экзаменов будет два раза в неделю проводить у нас пару религиоведения. Его глазки, похожие на поросячьи, пробежали по первым партам, осматривая студентов, что за ними сидели. Кто-то с задних рядов хохотнул, рассмотрев старичка чуть получше.
Точнее мне бы хотелось, чтобы старичок с поросячими глазками и козлиной бородкой зашёл в аудиторию, но нет. Я мотнула головой, чтобы прийти в себя, потому что в аудиторию уверенным шагом и, стуча каблуками начищенных до блеска ботинок, зашёл мужчина-мечта. Брюнет с угловатыми чертами лица и прямым носом. Он был в строгом костюме, с чёрным кожаным портфелем, из-под манжетов рубашки выглядывали узоры татуировки, плавно переходя на кисть. От мужчины тянулся тонкий шлейф терпких духов, который тут же в себя вдохнули все девушки, сидящие на первых партах, я с Клавдией и Раей была среди них.
Мужчина-мечта приятным голосом поздоровался и написал на доске абсолютно ровным подчерком с завитушками: Донской Дмитрий Павлович. И если раньше, я считала, что религиоведение было самым глупым предметом, то сейчас считаю самым сексуальным.
Пока я во все глаза разглядывала это темноволосое Чудо и пускала слюнки, Дмитрий Павлович раздал нам учебники, которые всё это время стопочкой лежали на кафедре, сказал страницу и стал мелодично объяснять, в чём заключается предмет религиоведения. Кажется, я сейчас испытаю слуховой оргазм, потому что его голос был таким… обалденным!!!
- … и функционирования религии, её строение и различные компоненты, многообразные феномены, - голос преподавателя прорвался в мою голову, - Мы с вами вкратце изучим все существовавшие в прошлом и существующие ныне религии, также заострим ваше внимание на христианстве, включающее в себя православие, католицизм…
Следующие полтора часа я тупо смотрела на преподавателя, который расслабленно облокотился на кафедру с учебником в руках, он рассказывал нам о видах религий, даже не подглядывая в учебник, лишь изредка смотрел, чтобы сказать нам номер страницы. Рядом со мной сидела Клава и поспешно записывала всё в тетрадь. Я удивилась – подруга никогда не отличалась рвением к учёбе, заявляя, что именно спорт даст ей дорогу в будущее. Видимо, Дмитрий Павлович благотворно повлиял на неё, вызывая интерес в новых видах современных религий, как впрочем, и у других, сидящих здесь, студентках. Я же сидела и просто таращилась на учителя, иногда переводя взгляд в учебник, не желая, чтобы тот видел, как я пускаю слюну. Так продолжалось ровно до того, как Клавдия подняла руку, и преподаватель жестом показал той, чтобы она поднялась. Клава с шумом отодвинула стул, и мы с Раей переглянулись. Рая пожала плечами, мол, вообще не понимаю, почему эта швабра выделывается. Поэтому мы молча уставились на подругу, которая пыталась что-то доказать Донскому.
- … нет, она не является религией, это лишь только народное движение. Возможно, фактически она и является религией. Но только фактически, - он покачал головой и кротко улыбнулся, - Вы не точны в своих суждениях…студентка?..
- Пузикова Клавдия, - раздражённо ответила та.
- Так вот, Пузикова Клавдия, - сказал преподаватель с издевкой, - За такой, мягко говоря, не точный ответ, я мог бы поставить вам кол, как делаю это на своих парах. Но так как у вас не предусмотрена система оценивания этого предмета и я читаю вам только лекции, сделаем вид, что вашего ответа не было…
- Но… - начала возмущаться Клава, но Дмитрий Павлович перебил её.
- Разговор закрыт. Присядьте, пожалуйста.
Подруга с грохотом опустилась на стул, скрестила руки на груди и остаток пары прожигала взглядом молодого преподавателя, который не замечал или делал вид, что не замечает обиженную девушку. А когда прозвенел звонок, и мы встали со своих мест, запихивая вещи в сумку, то услышали от Донского дружелюбное: “Увидимся на следующей паре. Всем до свидания!” и ледяное: “Пузикова, а вы останьтесь, пожалуйста!”