— За что «Восток» здесь сражается?
— Мы здесь как миротворцы. «Восток» уже полтора года в миротворческих миссиях участвует. До этого мы были в Ливане. Я сам 8-го в госпитале был, должен был потом две недели отдыхать. Но сейчас среди ребят своих, все нормально, короче. Никаких проблем не будет. Если придет приказ брать Тбилиси — возьмем.
— Надо было входить на территорию Грузии, как считаете?
— Надо было. Нашему президенту так легче будет с ними разговаривать. А то они сами бомбят… Надо заставлять их прекращать огонь, короче. Мы заставляем их прекратить войну. Выполняем приказ министра обороны и Верховного главнокомандующего.
Через несколько дней Сулим Ямадаев узнал, что он уволен.
Если Ямадаев преступник, на котором висит «Самсон» и Бородзиновская, — то как он мог быть отправлен в составе действующей армии воевать за Россию? А если он воюет за Россию, как он может быть в федеральном розыске?
Чего его искать-то, вот он, под Гори стоит. Придите и возьмите. Если сможете. И дайте, наконец, уже четкий однозначный ответ.
Пока же все это выглядит так, что Россия опять сдает своих, аж пыль столбом.
Ощущение того, что война закончилась, абсолютное. Настроение победное, в этом уже никто не сомневается. До главной военной базы Грузии десять минут ходу и при необходимости она будет взята без проблем. Российская армия воюет на порядок лучше. Люди спокойны, готовы и воевать могут. Грузины хороши в техническом оснащении, но в моральном плане они проигрывают. Как только доходит до контактного боя, сразу отступают. Видимо, цели этой войны понимают не до конца. Не готовы умирать за единую Грузию. А может, просто не хотят воевать. Если бы колонна прошла мимо Земо-Никози, ее бы не тронули, это очевидно. Но и пускать нас на свою землю они тоже не желали.
Вообще, если бы в Земо-Никози стояли чеченцы — даже с одними автоматами, без танков — до утра мы бы не дожили. Девять погибших за такую ошибку — везение, как бы цинично это ни звучало.
В любом случае, победа России очевидна. Точно так же очевидно, что Россия избрала новую тактику — тактику прямой жесткой силы. На мнения всех остальных плевать. Как в Афгане. На выстрел из села по нему начинает работать авиация и артиллерия. С такой политикой Грузию мы теряем все больше.
С каждым новым президентом у нас начинается новая маленькая победоносная война. Может и впрямь, ну их на фиг, эти выборы?
Ноги в отвратительном состоянии. Ходить практически не могу. И главное, всего за два дня. От жажды, что ли. Легковат я для войны на югах. Вот Орхану хоть бы что — большой, воды в теле много, а мне запасов от силы на час хватает. Жижой этой глинистой почти до блевоты накачиваюсь, а один черт в полуобмороке.
Хитрый дает бинт. Деревья жидкие, тени почти нет. Расстелил пенку, перебинтовался.
Хоть часок поспать. За эти четыре дня и не спал еще. Жорик гнал вовсю. На дороге сожженные легковушки. Простыни с фотографиями. Красная грудина на обрубках бежит за машиной и протягивает свои кости. В подвале оскал растрескавшихся губ: «Ты оставайся, водички хоть попей… водички… тут мертвые все». Два трупа с пулеметом: «Оставайся… ты теперь с нами». Черная босая стопа в танке. Выстрелы в виноградниках иногда перерастают в перестрелку. Временами работает танк. Чистят сады. Достреливают по кустам оставшихся от колонны резервистов… Зачем я здесь? Не наездился еще? Орхан. Тоже сгорел? Когда?
Нет, живой. Трясет за плечо. Тоже хочет уезжать.
Идем к Сулиму — просим трофейный джип до Цхинвала, все равно неучтенка. Ямадаев отказывает. Обратно почти 30 километров, а за спиной никого. Но говорит, что сейчас будет борт за погибшими.
В вертолете пятеро раненых. Это плюс к тем восьмерым, что отправили вчера. Итого уже тринадцать. Танкисты привезли с собой на броне сожженный экипаж — два трупа, укрытые плащ-палатками.
Еще троих приносит пехота. Поток воздуха от винта срывает покрывала. Черт… Опять горелая человечина. Из нее торчат кости рук и ног. На руках даже не кости, скорее косточки — они, оказывается, маленькие такие. У одного лучевая вывернута из сустава.
Этих троих сожгли из «Мухи». Они успели выскочить из подбитой БМП и уже отбегали в сады, когда их накрыло прямым попаданием. Первый сохранился лучше всего, хоть руки и ноги различимы. На черном комке угля до одури ярко блестят белые зубы.
От второго осталось метра полтора — спекшийся комок с пятью культями. Где рука, где голова, различить невозможно.
Третий вообще завернут в кулек.
Из-под плащ-палаток торчат берцы. Они колышутся в такт движениям машины. Не могу больше смотреть на берцы.
Вместе с трупами в вертушку залетает рой мух. Одна все время крутится перед объективом и мешает фотографировать горящие грузинские села на Транскаме.
И запах… Жаль, что его нельзя передать в газете. Сейчас, когда я пишу эти строки, штаны мои заляпаны кровью, а от формы разит горелым человеческим мясом. Этот запах невероятно въедлив — в гражданском самолете на меня смотрели. Но описать его я не смогу. Хотя и хотел бы, чтобы его почувствовали все те, кто говорит о величии России. Чтобы чувствовали его потом везде — в заваренном чае, в сигарете, в пальцах, которые ее держат, в стакане водки, в зубной пасте, в волосах своего ребенка…
Я всегда мечтал писать детские сказки, но уже девятый год пишу о том, как пахнут вздувшиеся трупы в жару на улицах разрушенного города.
Слава богу, я не видел их лиц. У них не было лиц.
Армия заявляет, что в Осетию вошли одни контрактники. Вранье! Две трети контрактников — отслужившие по полгода сопляки-душарики. А треть примерно — вообще срочники. Почему в Земо-Никози был захвачен прибор лазерного наведения ракет, почему у грузинской армии стоят глушилки мобильной связи, почему у корректировщика был пеленгатор телефонов, почему у них были инициаторы — а мы опять воюем одним восемнадцатилетним мясом? Почему из двух шишиг в медсанбате на ходу была только одна, а вторую таскали на тросе? Раненых не могли отправить шесть часов. Шесть часов!
Почему не было разведки? Почему не было авиации? Почему в это Земо-Никози заскочили дуриком, как Майкопская бригада тринадцать лет назад на привокзальную площадь? Четвертый раз на одни и те же грабли! Почему не было связи между частями? Почему не было общего командования?
Где обещанная масштабная программа перевооружения? Где профессиональная армия? Где нанотехнологии? Где информационные системы, где РЭБ, где пеленгаторы, где супергетеродинный тепловизор, уже лет пять как разработанный в МВТУ, способный различать цели за бетонной стеной метровой толщины и изначально (!) предназначенный на экспорт? Где этот ваш сраный «Глонасс», на котором поворот на Земо-Никози указан правильно, а не как по звездам? Где БТР-90, где танк «Черный орел», где вертолет «Черная акула», где штурмовик «Беркут», где БМД-4, где «Тигр», где «Водник», где «Мста-С», которыми вы так хвастаетесь на параде? Где пулемет «Корд», где автомат «Абакан», где комплекс «Винторез», где комплекс защиты танков «Арена», разработанный 16 лет назад и за 16 лет закупленный Минобороны в единичных (!) экземплярах, — притом что американцы берут его у нас пароходами? «Арена» предназначена как раз для защиты танков от ракет. Если бы она была на вооружении, то, по крайней мере, три мальчишеские жизни в этом Земо-Никози были бы спасены. Где она? Где новые гранатометы, про которые все уши прожужжали по РТР? Где беспилотники, ночники, РЛС? Где не ломающиеся мотолыги? Почему последний раненый, которого мне пришлось выводить, был лейтеха, разбившийся под Джавой, — у мотолыги просто отказали на спуске изношенные тормоза! Где бинты, где жгуты, где промедол? Где хотя бы просто каски? И где деньги, ушедшие на все это?