— Именно, а подходящая должность еще найдется.
Я отказался от хорошего назначения, но ни о чем не жалел. Вместо меня военным министром стал Паренсов, которому присвоили генерал-майора.
Последним торжественным мероприятием, на котором я присутствовал, стало дарование Александрийским гусарам статуса гвардии. За минувшие заслуги, храбрость и дисциплину мой полк как никто другой заслужил данную честь. Также гусарам, а ровно, как и прочим полкам Особой бригады, позволили добавить на знамя новую надпись — «Вид 1877 г».
Отмечали мы вместе и все сразу — и мое графское достоинство, и гвардейский статус полка, и награды офицеров, и прочее, включая победу и будущее возвращение домой. Гуляли так, как умеют гулять кадровые военные, ясно показывая всем, что такое русская кавалерия. Да и ракетчики с артиллеристами не ударили в грязь лицом, не зря же столько времени они с нами.
В Россию я вернулся уже в новом, 1878 году от Рождества Христова. К свадьбе все уже было готово, церемонию назначили на субботу 26 января. Софья попросила меня провести столь значимое событие в Петербурге, и я с радостью согласился.
Приданное у Софьи оказалось внушительным — Крестовоздвиженский платиновый прииск на Урале, особняк в Петербурге, а также перешедшее от матери старинное имение в Тамбовской губернии. Я и раньше считался весьма обеспеченным человеком, но после такого мой финансовый статус взлетел до самых небес.
По моему заказу отпечатали роскошные пригласительные билеты, которые отослали всем гостям. В билетах содержалось не только само приглашение, но и распорядок дня с адресами церкви и ресторана, где будет проходить торжество. Следуя повсеместно распространённому в России обычаю, я подарил невесте «свадебную корзинку», куда вошли несколько принадлежностей дамского туалета, парочка золотых безделушек, веер из слоновой кости и кольцо с сапфиром. Аналогичные подарки я также сделал родителям, сестрам и брату Софьи. Со своей стороны она подарила мне золотую цепочку и печатку, так же не забыв про родителей и Полину с Дмитрием.
Венчание проходило в церкви святой великомученицы Екатерины у Тучкова моста. С мой стороны, кроме родителей и Дмитрия, присутствовала Полина с Михаилом Скобелевым, его отцом и матерью, друзья и товарищи по Старой Школе Скалон, Звегинцев, Остроградский и Олив, инженеры фон Баранов и Волков, Пашино, семьи Хмелевых и Старобогатовых, «божьей милостью» ротмистр Александров, Громбчевский, несколько офицеров из числа гусар Смерти во главе с Седовым и Некрасовым, а также полковники Зазерский, Ребиндер и Гахович. Все они стояли в церкви по правую сторону, отдав левую часть представителям невесты.
Родни и друзей со стороны Шуваловых было раза в три больше, одних единокровных сестер у Софьи насчитывалось четверо, плюс их мужья и прочие родственники. Юных девиц, незамужних и красивых, было больше дюжины, так что офицеры мигом сделали стойку. Возглавляли эту блистательную компанию отец невесты, граф Петр Шувалов и их родственник из старшей ветви, еще один граф Петр Шувалов, генерал от кавалерии, бывший Начальник Третьего отделения и бывший же посол в Великобритании, в настоящее время находившейся без должности.
Пресса уделяло событию немало внимания, как из-за самих Шуваловых, так и по вине моей скромной персоны, которую, как и Скобелева, успели окрестить «истинными героями» Русско-Турецкой войны.
Софья была в элегантном белом шелковом платье с фатой, а я по привычке облачился в новый, только что пошитый парадный мундир со всеми заслуженными орденами и медалями. Носил я их с полным чувством собственного достоинства, понимая, что они как нельзя лучше меня характеризуют. Венцы над нашими головами держали соответственно Скобелев и княжна Ольга Долгорукова, старшая сестра невесты.
Софья выглядела чудесно, ее глаза буквально лучились счастьем, а с губ не сходила легкая улыбка. Когда мы обменялись кольцами, я бережно поднял фату и поцеловал девушку в губы. Держа ее за руку, мы принялись принимать поздравления.
После венчания все расселись в свадебном поезде, состоящем из нескольких десятков карет и отправились в «Медведь» — новый ресторан в атриуме гостиницы «Демут» на Большой Конюшенной. Хозяин, бельгиец Эрнест Игель, удивлял гостей тем, что уже на входе всех встречало чучело медведя с внушительным серебряным подносом в лапах. Сам холл был выполнен в виде высокого стеклянного купола, опирающегося на витые чугунные опоры.