Марья Моровна глянула на ее с неудовольствием, кинула быстрый взгляд на заскучавшего посла.
– Зачем ты здесь? – сказала она сквозь зубы.
– Ваша светлость сами приказывали доложить, если механизм транспортации удастся наладить…
– Тише, дура, не здесь! – шикнула Марья Моровна. Взгляд ее вспыхнул, ноздри вздрогнули. Снова коротко глянув через плечо, она сказала вполголоса: – Отправляйся пока к себе. Я буду после бала, там и покажешь.
– Непременно, ваша светлость. – Девушка склонила голову, соглашаясь. Глаза ее из-под опущенных ресниц блеснули на Александру – и блеск этот отдавал откровенной чертовщиной.
Марья Моровна развернула лошадь.
– Штефан Карлович, любезный мой, ваша правда. Все эти мертвецы нехороши для нервов. Вернемся лучше на бал, ваша дочь и племянники не простят мне, если я задержу вас еще дольше…
Поравнявшись с послом, она указала в сторону островерхих башен, возвышающихся за лесом, и вся процессия двинулась прочь, в чавканье грязи и клубах черного дыма, оставляя позади застывшее мертвое войско.
Когда они скрылись из виду, Александра повернулась к незнакомке, спасшей ее от второй смерти.
– Благодарю вас, сударыня, я обязан вам…
– Не здесь, сударь. – Девушка подняла обеспокоенный взгляд в небо, где кружились несколько крикливых птиц. – Нас могут увидеть. Следуйте за мной.
– А как же они? – Александра обернулась в сторону гусар.
– Куда они денутся? Оставьте, хуже им уже не будет.
Оставить товарищей? Бросить?
– Нет, это невозможно, я должен попробовать! – Александра шагнула к Долохову, схватила жесткие распухшие пальцы и заглянула в пустые, словно вычерпанные глаза. – Дружище, ты слышишь?
Ноздри Долохова раздулись, он втянул воздух. И вдруг так же, не приходя в себя, дернулся к ней и зверино клацнул зубами. Александра отпрянула.
– Пойдемте, сударь, – сказала незнакомка, кутаясь в шинель. – Они опасны. Поверьте, умирать во второй раз ничуть не легче, чем в первый.
Развернувшись, она зашагала к высокой каменной башне, торчащей, словно перст, из земли и на первый взгляд не имевшей ни дверей, ни окон.
– Вы, кажется, ранены? У меня найдется лекарство. Идемте же.
Ничего иного не оставалось. Бросив последний взгляд на товарищей, Александра побрела за своей спасительницей. Догнать ее было легко – неуклюжесть девушки оказалась лишь первым и ошибочным впечатлением. На самом же деле она отчетливо и даже как-то привычно хромала на правую ногу.
Глава 5
Без окон и дверей
– Задом наперед, будьте любезны.
– Задом наперед?
– Именно, сударь. Извольте слушаться, иначе башня вас не впустит. – При этих словах незнакомка повернулась спиной к монолитной каменной стене, сделала шаг назад и растворилась.
Недоумевающая Александра осталась одна. Она приложила к кладке ладонь в измазанной грязью перчатке, ощупала холодную неровность, торчащий в прожилках мох. От земли до самой вершины не виднелось ни трещин, ни зазора, и все же…
В груди как следует стукнуло, и Александра припала лбом к влажному камню. Проклятье, за избавлением от такой боли – хоть вперед ногами. Как там, задом наперед? Она развернулась, стараясь привалиться спиной к стене, но стены на месте не оказалось. Ноги потеряли опору, Александра ухнула в темноту и гулко повалилась на пол. Зубы клацнули, голова зазвенела, чокнувшись о пыльный мрамор. Волшебно закружился потолок, закрутилась железная люстра, заплясали кирпичные стены. В нос ударил запах касторового масла, скипидара и столярного клея. В ушах поднялся мерный машинный гул.
– Долго же вы решались, – хмыкнула незнакомка. Подхватив Александру под руку, она потянула, помогая встать, а потом указала в глубь башни: – Сядьте, я подготовлю мазь.
Александра тяжело опустилась на предложенный стул.
– Как… ваше имя, сударыня?
Голос звучал хрипло, словно наутро после жженки. Александра пила сию мерзость лишь однажды, при принятии в полк, но тогда именно так же высох язык и шерстяным ощущалось горло, а за глоток воды хотелось отдать хоть правую ногу.
– Ягина Ивановна.
Перед глазами стоял туман, и сквозь него вдоль полок мелькало зеленое и медное. В ловких руках что-то стеклянно звенело, сушено хрустело, скрипуче толклось и нетерпеливо булькало. Вскоре зашаркали, прихрамывая, сапоги, запахло хвоей, болиголовом и отчего-то кладбищем.
– Снимайте мундир, сударь.