– Благодарю вас.
Он качнулся на пятках. Расправил плечи, будто желая показать, что постыдный всплеск эмоций закончен и он готов продолжить разговор спокойно, будь на то воля Петра. Петр не ушел, ведь и его жалил вопрос, который он все не решался задать.
– Что Александр? – спросил Лонжерон, уже весьма светски. – Все еще играет в великого Главнокомандующего?
– Нет. Вызвал Кутузова.
– Благодарность небесам, значит, у вас есть шанс на победу. Старик Кутузов хорош. – Он помолчал, но уже в следующее мгновение его взгляд снова блеснул спесью: – И все же не сравнится с Иверией. Вот уж кто действительно знает, как побеждать, – такой служить настоящая честь.
– Да ведь вы до тех пор так говорите, пока она не отдала приказ вам не по нраву.
– Нет! – Лонжерон решительно и даже как-то страстно тряхнул головой. – Иверия умна, бесстрашна, благородна. Жестока, но бессмысленных жертв не требует. Знает, когда отступить, а когда идти в атаку. Она умеет вдохновить, направить, угадать планы противника. Я ее уважаю, я за ней хоть в Преисподнюю пойду, я ее… – Он запнулся, и щеки его побелели. Договаривал он уже Петрову плечу: – Я признаю ее гений командира и благодарю удачу, что отвела меня от службы в мертвом царстве.
Он произнес это с чувством, и сердце Петра забилось с такой силой, что он даже пропустил оскорбление Александра мимо ушей.
– Там… в царстве мертвых… – Он вцепился в жесткий ворот, под которым жег алый темляк. – Возможно ли встретиться с тем, кто…
Лонжерон повел левым плечом, от которого вниз до сердца, должно быть, все еще тянулась смертельная рана от удара саблей.
– Забудьте, князь. В этом нет смысла. Кощей царит в головах всех подданных. Там тлен и серость, никто не узнает старых знакомых… и даже родных.
Петр прикрыл глаза, справляясь с песком в горле, как вдруг сбоку звякнули шпоры.
– Вы позволите, князь? – произнес густой взволнованный бас.
Плеча коснулось что-то невообразимо мягкое, и Петр, подняв взгляд, увидел перед собой того самого капитана, что ждал его днем на причале. В груди сразу потеплело: один вид любопытной лисьей морды и хлопающего по белым ляжкам огненного хвоста заставил Петра улыбнуться сквозь подступившее горе.
Лис взмахнул ресницами, дернул кожаным носом и подкрутил усы, выжидая. Петр не сразу догадался, что его приглашают на танец.
– Соглашайтесь, – кивнул Лонжерон.
Петр смутился:
– Да ведь он же…
– Лис? – хохотнул Лонжерон и был прав: зал к этому времени наполнился танцующими парами – столь причудливыми, что тот факт, что некоторые из них были одного пола, оставался самым непримечательным. Поэтому Петр смело вложил руку в мягкую лапу и двинулся в зал, где отдался на волю музыке, свету и смешному лисьему носу. После были и другие партнеры – легкие нимфы, шутливые русалы и даже лохматые существа, сути которых и вовсе не разгадать, и все они робко одалживали тепло, благодарно улыбались и расплачивались с Петром военными байками или светскими новостями.
В самый разгар веселья появилась императрица. Петр не увидел, но услышал взволнованный шепоток по залу, притихшую музыку, шуршание платьев в реверансах – и понял причину трепета: Иверия, словно соколица посреди заячьего торжества, с шестеркой оборотней за спиной, холодно и свысока оглядывала гостей. Петр ждал, что из желающих напроситься на танец тотчас выстроится целый полк, но императрица, как оказалось, не была настроена на веселье: она недолго переговорила с Лонжероном, который разве что в рот ей не залезал в припадке верности, кивнула Арахнеевой, а там и вовсе вышла, не уделив Петру и взгляда. Возможно, она забыла об обещании встретиться позднее, так что Петр, отложив важный разговор на утро, снова пустился в пляс – на этот раз с круглобоким генералом-грибом, который оттоптал ему все ноги, но очень уж смешно рассказывал о том, как они с двумя офицерами обманом взяли Кощееву крепость, переодевшись трехголовым змеем. Петр хохотал и не был уверен, лились ли слезы из глаз от веселья или расплющенных пальцев на ногах.
Именно такого, разгоряченного и радостного, его и настиг оробевший капитан-лис.
– Князь, – он стукнул каблуками, поводя носом, – возможно ли обратиться к вам с просьбой…
– Конечно, любезный друг, конечно, – отозвался Петр, стараясь отдышаться после вихря-мазурки. – Чем могу быть полезен?
– Дело в том, что… моя протеже, Лиза… Лизавета Дмитриевна… Она дебютантка… не согласитесь ли…
Там, куда он указывал, в окружении престарелых русалок и в самом деле стояла молодая темноволосая девушка, сколь взволнованная, столь этим самым волнением очаровательная. Руки ее в белых перчатках перебирали ленты, украшавшие высокую талию тончайшего лимонного платья, а румянец совсем немного проглядывал сквозь мертвецки бледную кожу.