Первому выполнить свой патриотический долг с Региной выпало Электрику. Он разорвал на ней одежду, но почувствовал: что-то здесь не так. Перевернул девушку на живот и в основании позвоночника увидел рану. Вошел Асадо и сказал:
– Ну и что? Ведь хорошенькая, правда?
Он обыскал вещи девушки, чтобы забрать удостоверение личности и подколоть к формуляру «Дело ликвидировано». Пока он искал, к Регине вернулось сознание, и она почувствовала, что не может шевелить ногами. Недоуменно оглядевшись, девушка увидела, что лежит голая, а двое мужчин рассматривают ее удостоверение.
– Это не она, – сказал Асадо, чувствуя, как в животе поднимается паника.
– Какая разница? – ответил Электрик. – Позабавиться-то все равно можно.
– Нет, нельзя, – возразил Асадо. – Она иностранка. Глянь на адрес. У нее богатый папочка. Может, важная шишка. Вдруг он посол? Боюсь, у нас неприятности. – Он обернулся к Регине. – Кто ваш отец, чем он занимается?
– Пожалуйста, дайте мне одежду, – попросила девушка.
– Ох, простите, – сказал Асадо, изображая джентльмена. – Мы вас раздели, чтобы осмотреть. Вы ранены.
– Меня ноги не слушаются, – пожаловалась Регина.
– Не волнуйтесь, мы о вас позаботимся, – ответил Асадо и пошел за одеялом. Электрик вышел с ним.
– Чего ты задергался? – спросил он. – Избавимся от нее, и все. Кто узнает-то? Устроим ей «свободное падение».
– Погоди, надо разобраться, – сказал Асадо.
Они вернулись в комнату с одеялом.
– Теперь скажите нам, кто вы, и расскажите о своей семье, – обратился полковник к девушке. – Это нужно для медицинской карты.
Выслушав Регину, Асадо позвонил в армейскую службу внутренней безопасности и назвал пароль. Выяснилось, что Ольсен и его дочь явно относятся к категории «неприкосновенных». Лучше бы послушаться Электрика, подумал полковник, но что-то – может, инстинкт самосохранения, – подсказало ему поступить так, как в подобных обстоятельствах поступает любой здравомыслящий военный. Асадо переправил дело вышестоящему офицеру из службы разведки. Тот спешно забрал Регину в закрытое отделение военного госпиталя. Пулю удалили, жизнь девушки была вне опасности, однако ноги навсегда парализовало. Регину вернули к Асадо, распорядившись присматривать за ней, пока начальство решает, что делать. Решить не получалось: либо отпустить девушку – и общественность завопит о жестокости военных, а норвежский посол потребует объяснений, либо избавиться от нее – и рисковать кучей осложнений, если ее похищение кто-то видел. А кто-то видел.
Сосед рассказал Эсмеральде, а та позвонила господину Ольсену. Ольсен начал действовать чрезвычайно быстро и решительно. Связался по телефону со своим приятелем, весьма надежным и честным армейским генералом Эстебаном Коррерой, командующим бронетанковыми частями.
Вдвоем они отправились в полицейское управление и потребовали встречи с начальником. Угрюмый жирный полицейский постучал шефу в дверь и скрылся в кабинете. Выйдя оттуда, он сообщил:
– Начальник занят, и принять вас сейчас не может.
Генерал Коррера достал удостоверение личности и вручил секретарю.
– Покажите это своему начальнику, – сказал он, – и передайте, что если он не выйдет через двадцать пять секунд, я его арестую и расстреляю.
Шеф полиции вышел через пять секунд, излучая сопереживание и готовность помочь. Но его слова взбесили и потрясли генерала до глубины души.
– Генерал, – произнес начальник полиции, беспомощно разводя руками, – к нам ежедневно приходят по сорок – пятьдесят человек – и это не считая тех, кто ходит не первый месяц. Все требуют передать задержанных в суд, но мы ничем не можем помочь, у нас нет этих задержанных, и мы не знаем, куда они подевались. Слишком много таких случаев, мы не успеваем расследовать, приходится игнорировать. Но я удивлен, генерал, что вы обратились к нам.
– Удивлены? – переспросил Коррера. – А куда прикажете обращаться, когда похищают людей?
– Я удивлен, – повторил начальник полиции, – потому что всем известно – очевидно, кроме вас, – что похищения организуются военными.
– Быть того не может! – воскликнул потрясенный генерал.
Начальник полиции отвел его под руку в сторонку и доверительно проговорил – так, чтобы Ольсен не слышал:
– По долгу службы я лично знаком со всеми руководителями секретных служб нашей страны и могу заверить вас: никаких сомнений, это военные. Информация совершенно секретная, сообщаю только вам. Между нами, вам следует повидать генерала Рамиреса.
Генерал Коррера повернулся к Ольсену:
– Поезжайте домой, я сам этим займусь. Мне нужно кое с кем увидеться.
Генерал Коррера отличался завидной храбростью и никогда не колебался, если требовалось совершить правое дело. Он был очень высок, ладно скроен, величествен и весьма нетерпим к злодеяниям. Его считали политически «умеренным», что на языке военных означало «потенциальный подрывной элемент», а для широкой публики – «консерватор».
Коррера отправился к генералу Рамиресу и потребовал тщательного служебного расследования по делу о похищениях. Он даже заявил, что, пока он, Коррера, командует бронетанковыми частями, в стране есть кому поддержать честь армии. Генерал Рамирес ответил, что о ситуации ему уже доложили и он над ней работает. Он сказал также, что ему известно о деле Ольсена, девушку освобождают вот в эту самую секунду, а офицеры, незаконно ее задержавшие, отправятся под трибунал. Поблагодарив Корреру за расторопность и прямоту, Рамирес добавил:
– Побольше бы в армии таких людей, как вы, генерал.
После ухода Корреры генерал Рамирес позвонил по телефону, и Корреру никто не видел целую неделю, а потом его изувеченное и изрешеченное пулями тело обнаружилось на той же городской свалке, где некогда нашли юриста-радикала.
На похоронах Корреры генерал Рамирес не скрывал слез, в надгробной речи превозносил заслуги покойного и впечатляюще выступил против терроризма, чьей жертвой пал еще один чистейшей души человек. Речь полностью напечатали все газеты страны, развившие инстинкт выживания эффективнее, чем порядочный и бесхитростный генерал Коррера.
Но Ольсен поддаваться отчаянию не желал. Он расслышал слова начальника полиции о том, что похищения организуются военными, и отправился к норвежскому послу. Тот о похищениях уже знал; отчаявшиеся люди завалили просьбами о помощи и предоставлении политического убежища его ведомство, а равно мексиканское, шведское и американское посольства. Однако норвежские граждане в посольство Норвегии пока не обращались. По словам просителей, только два крупных посольства, британское и советское, ссылаясь на неясные резоны, вообще отказывали в помощи – возможно, это как-то было связано с нежеланием лишиться импорта.
Норвежский посол отправился на прием к Президенту страны, предварительно послав безответные заявления через свое министерство иностранных дел и посольство.
В кабинете посол увидел, что у Президента на коленях сидит жена. В очередном изгнании Президент нашел ее в панамском стрип-клубе, где она работала «актеркой». На сорок лет моложе мужа, миловидна и весьма вульгарна. Бывший управляющий стрип-клуба, который в один прекрасный день сам станет президентом, служил сейчас министром иностранных дел и на средства министерства издавал многочисленные книги по оккультизму. На его взгляд, это было оправданно, ибо книги диктовал ему лично архангел Гавриил. Двое вышибал – точнее, клубные швейцары, – трудились на постах министров сельского хозяйства и здравоохранения.
Жена потчевала Президента его любимым лакомством – рахат-лукумом.
– Ну же, папулечка, – приговаривала она, – вот не дам больсе ни кусецка, пока не подпишешь эту масенькую бумаську для своей шалуньи.
– Не могу, душенька, – отвечал Президент. – Слишком дорого.
Жена надула губки и поерзала у него на коленях.
– Больсе не полусись рахат-махат-лукум! – Она поднесла кусочек к его губам и отдергивала руку, едва муж открывал рот.
– Ну, ладно, ладно, – сказал Президент, оглаживая ее по усыпанному блестками заду. – Только для тебя, моя киска.