Выбрать главу

Я посетил штаб-квартиры 80, 35 и 26-й дивизий; встретился с генералом Вудом. С наступление темноты тем вечером все части находились на заранее намеченных позициях, но, к несчастью, погода продержалась недолго – к ночи снова начался дождь.

Поездка на передовую 9-го числа произвела на меня тяжкое впечатление. Многие наплавные мосты ушли под воду; грузовики, самолеты, полевые госпитали – все они напоминали рыбаков, терпящих бедствие на льдине, – на множестве льдин в потоке жидкой грязи. Казалось, наступление обречено. Однако, когда я прибыл в расположение 5-й дивизии, мы с ее командиром генералом Ирвином и командиром 2-го пехотного полка полковником А. У. Роффом поднялись на пригорок, откуда увидели 1476 самолетов британских ВВС, занятых бомбардировкой целей в Меце. Прекрасное зрелище! Поначалу некоторые из нас забеспокоились, увидев в небе дымные шлейфы и приняв их за «хвосты» противовоздушных реактивных снарядов. Однако скоро стало ясно, что это сигнальные буйки, оставленные первыми пролетевшими над городом самолетами. Мы находились так близко, что слышали грозный рокот тысяч моторов, а земля у нас под ногами непрерывно сотрясалась и гудела от разрывов бомб.

На обратном пути мы видели, что все мосты через Мозель, кроме одного в Понт-а-Муссоне, ушли под воду, а сравнительно узкая, всего метров шестьдесят река Сель разлилась, став более чем вдвое шире. С другой стороны, не все и не везде обстояло так плохо. Когда я приехал в расположение штурмовой бригады «В» бригадного генерала Э. У. Пайлберна (10-я бронетанковая дивизия) около Мар-ля-Тур, места величайшего столкновения кавалерийских частей в 1870-м{151}, личный состав сохранял превосходную выправку и [146] дисциплину. Пять батальонов 90-й дивизии переправились через Мозель прошедшей ночью.

Генералы Спаатс, Дулитл{152} и Кертис{153}, а также профессор истории военной авиации Брюс Хоппер заночевали у меня. Я был очень благодарен им за ту неоценимую поддержку, которую ВВС, как и положено настоящим друзьям, нам оказали.

10-го числа половодье немного пошло на убыль, и переправой в Понт-а-Муссон, которая ушла под воду в ночь на 9-е ноября, стало вновь можно пользоваться. Данное обстоятельство ободряло, поскольку, имея семь дивизий и ни одного моста через неприступную водную преграду, я чувствовал себя как без рук. 4-я бронетанковая дивизия продвигалась нормально, а 6-я бронетанковая на своем пути на северо-восток оттеснила значительные по численности немецкие колонны к расположениям 5-й пехотной дивизии, где, зажав противника с двух сторон, наши части нанесли ему серьезный урон в живой силе и технике. Командир 15-го корпуса Хэслип прибыл, дабы заверить меня в том, что его подразделение прикроет Третью армию с фланга. В тот момент 15-й корпус был придан Седьмой армии.

Я надеялся поставить победную точку в этом сражении 11-го числа, поскольку это день моего рожденья и потому что 11-е стало для меня счастливым днем в Западной Африке, но так или иначе моим чаяниям не суждено было сбыться.

В 17.10 вышел на связь Брэдли. Как я считаю, он сильно подвел меня, запретив использовать 83-ю дивизию. Уверен, тут не обошлось без происков Мидлтона или Ходжеса, а скорее всего обоих. В тот момент я испытал глубокое огорчение и по сей день считаю звонок Брэдли серьезнейшей ошибкой. Если бы две штурмовые бригады 83-й ударили на Саарбург, город почти наверняка пал бы 12-го или 13-го числа, что позволило бы нам захватить Трир, а если бы Трир находился в наших руках, прорыв фон Рундштедта{154} не стал бы возможным. Пожалуй, ситуацию эту можно охарактеризовать так: опять из-за одного гвоздя пропал весь ботинок. [147]

Случаи заболевания траншейной стопой заметно участились. Только в одной дивизии за короткое время их было отмечено три тысячи. Никакие средства и попытки обезопасить личный состав отданной напасти не могли служить панацеей, поскольку людям приходилось переходить через многочисленные водные преграды зачастую по пояс в воде. Так что даже резиновые сапоги не спасали. И все же в значительной степени вина за распространение болезни лежала на офицерах и сержантском составе, не озаботившихся вовремя принятием превентивных мер. Я разослал личные разъяснения с указаниями о том, что надо делать, и ситуация несколько улучшилась. Я отдал приказ промазывать всю обувь салом, используя на работах такого рода пленных солдат неприятеля. Также приказал одновременно с пайком выдавать солдатом ежедневно по паре сухих носков. Благодаря усилиям полковника Мюллера мы смогли обеспечить калошами почти всю пехоту, но в некоторых подразделениях командиры сделали солдат жертвами своей нелепой жалости, посчитав ношение галош слишком утомительным для людей. Из-за проблем с траншейной стопой становилось все очевиднее, что оба корпуса должны быть разделены на отдельные дивизионные колонны, чтобы, пока одни дивизии отдыхают и сушатся, другие бы наступали, а потом первые сменяли бы их и так далее.

Начальники штабных отделов устроили празднование моего дня рожденья у полковника Коха, где мы пили коктейль «Танковые гусеницы»{155}, усовершенствованный в соответствии с полевыми условиями; при этом пометка «полевые условия» означает, что полагающиеся по рецептуре сорта спиртного в коктейле могут быть заменены на доступные в данной ситуации.

12-го 90-й дивизии пришлось отражать жестокую контратаку численно соответствовавшей ей немецкой дивизии, действия которой поддерживали танки. Наши бойцы не дрогнули и отбили контрудар, несмотря на то что им приходилось действовать без поддержки бронетехники и противотанковой артиллерии, не имея путей для отступления – мост за их спинами погрузился под воду. Как бы там ни было, корпусная артиллерия численностью в тридцать дивизионов вовремя вступила в бой.

Ситуация со снабжением снарядами улучшилась, если не считать факта недопоставки боеприпасов для 240-миллиметровых гаубиц и восьмидюймовых орудий.

Позвонил генерал Эйзенхауэр, который сообщил мне о снятии с командования 7-й бронетанковой дивизией генерала Сильвестра, сказав, что тот заявил, будто я имел предубеждение против него. [148]

Это неправда, поскольку я не позволял командирам корпусов, в которые в тот или иной момент входила 7-я дивизия, отстранить его от командования все прошедшее время, начиная еще с августа.

13-го в наступление включилась Седьмая армия. Брэдли и Бонестил{156} навестили меня, и мы отправились в штаб-квартиру 12-го корпуса в Шато-Сален. Мы также нанесли визит в 4-ю бронетанковую дивизию, где Брэдли имел возможность воочию убедиться, сколько бед приносит нам грязь. Танки фактически ложились на брюхо, едва съехав с дороги.

Командование обещало направить в наше распоряжение пехотные части 75-й дивизии{157} не позднее 10 декабря и передать остальные ее подразделения к 15-му числу. Также нам обещали 11-ю бронетанковую дивизию, которая тогда как раз грузилась на суда в порту Соединенного Королевства.

В то время Брэдли высказал мысль о том, что, когда будет организована Пятнадцатая армия Соединенных Штатов, он поставит ее в тылу Третьей и Первой армий, что дало бы нам возможность отвлекать меньше сил на обеспечение порядка у себя за спиной.

Позднее вечером мы навестили раненых в госпитале, которые пребывали в приподнятом настроении. Вообще же такое положение буквально стало правилом в той операции.

14-го числа мне пришлось отговаривать Эдди от намерения обойти Фалькерберг.

Я посетил Уокера, и мы произвели смотр частей 95-й дивизии. Потери, понесенные этим соединением с 8 ноября, составляли 80 человек убитыми и 482 ранеными. Это, как я считаю, слишком много, учитывая, сколь малых успехов добилась дивизия за истекший период времени, о чем я и сказал Твадлу.