3 марта Гэй лично передал приказ командиру 10-й бронетанковой дивизией о переходе реки Мозель и совместном с штурмовой командой 76-й дивизии развитии наступления в направлении реки Килль с целью осуществить форсирование этого водного рубежа и продолжать продвижение на восток параллельно реке Мозель. Остальным частям 20-го корпуса надлежало очистить тылы наступающих 10-й и 76-й дивизий. 5-й дивизии 12-го корпуса предписывалось создание плацдарма на восточном берегу реки Килль для обеспечения прорыва на этом участке силами 4-й бронетанковой. Эти подразделения успешно справились с задачей, однако 11-я бронетанковая дивизия 8-го корпуса, начавшая атаку через расположения 4-й пехотной дивизии шестью часами позже, столкнулась с заметным сопротивлением неприятеля. [217]
Генерал Брэдли высказал мнение, что наступающие части Третьей армии слишком разбросаны и не смогут осуществить то, что он называл нанесением «удара кулаком» по Кобленцу. Его удалось убедить в том, что ввиду состояния дорог в данном конкретном секторе наступления такой удар возможен не более чем силами двух дивизий. Удары наносились в разных направлениях при следующем раскладе: на участке 8-го корпуса – силами 11-й и 90-й дивизий; на участке 12-го корпуса – силами 4-й бронетанковой и 5-й дивизий; на участке 20-го корпуса – силами 10-й бронетанковой и подразделений 76-й дивизии. 65-я дивизия соединилась с Третьей армией в зоне действий 20-го корпуса, а 26-я дивизия высвободила 94-ю.
В тот день, 4 марта, Девятая армия и Первая армия вышли на линию реки Рейн. В течение предшествовавшего периода численность захваченных частями Третьей армии военнопленных достигала в среднем тысячи человек в день, а общее число взятых в плен солдат и офицеров противника с начала операции 29 января превышало суммарные потери, понесенные Третьей армией за тот же самый период.
В зоне действий 12-го корпуса 5-я пехотная дивизия переправилась через реку Килль, создав плацдарм на противоположном берегу. Южнее, в секторе наступления 20-го корпуса, 10-я бронетанковая дивизия форсировала ту же самую водную преграду и продвигалась в восточном направлении севернее реки Мозель.
5 марта 4-я бронетанковая дивизия 12-го корпуса пошла на прорыв к Рейну и, несмотря на дождь и грязь, продвинулась на шестнадцать километров, достигнув предместий города Даун.
В 10.00 6 марта я связался с Брэдли, впервые доложил ему, что 12-й корпус находился на пути к Рейну, и попросил отдать приказ о том, чтобы правофланговые части Первой армии тоже переместились вперед, дабы не задерживать наступление левофланговой 87-й дивизии Третьей армии.
На протяжении дня 4-я бронетанковая разгромила 53-й германский армейский корпус под началом генерала Эрвин фон Роткирха и генерал-лейтенанта Боча{203}, пленив командира.
В зоне ответственности 8-го корпуса на нашем северном фланге было подготовлено три моста для переправы через Килль: один для 4-й пехотной, один для 11-й бронетанковой и еще один для 90-й дивизии.
Фронт на участке 10-й бронетанковой дивизии, а также город Трир посетил в сопровождении генерала Гэя князь Феликс Люксембургский. Отчитываясь о результатах поездки, генерал Гэй выразил [218] уверенность в том, что территория к северу от Рейна в зоне ответственности Третьей армии практически очищена от неприятеля, а также в том, что нам следует наступать в юго-восточном направлении по территории Палатината. Он высказал свои соображения относительно того, что продолжение атаки 10-й бронетанковой нецелесообразно, так как на данном конкретном участке достаточно места только для продолжающих наступление частей 12-го корпуса, а вышеназванную дивизию можно будет с большей выгодой использовать в другом месте.
4-я бронетанковая дивизия достигла реки Рейн в 17.00 7 марта.
11-я бронетанковая дивизия, дела которой в этот день пошли в гору, прорвалась к предместьям Килльберга. Продвижение 10-й бронетанковой дивизии было остановлено приказом.
В тот же день мы посетили места содержания пленных немцев и сфотографировали двухсоттысячного военнопленного. Мы отослали фотографию в отдел по связям с общественностью 12-й группы армий, но там отказались публиковать ее, объяснив это тем, что публикация нарушает права изображенного на снимке человека как военнопленного, что противоречит принципам Женевской конвенции{204}.
8 марта по приказу сверху нам пришлось расстаться с 6-й бронетанковой дивизией, которая отправилась в распоряжение командования 6-й группы армий.
Мы провели совещание, на котором присутствовали представители всех штабов, включая генерала Уэйленда, где определили план дальнейших действий Третьей армии и 19-й тактической воздушной бригады. Намеченная, а позднее приведенная в жизнь схема выглядела следующим образом: двум корпусам предписывалось начать наступление для создания плацдармов на восточном берегу реки Рейн в окрестностях городов Майнц, Оппенгейм и Вормс. 20-й корпус, состоявший из 94, 26, и 80-й пехотных дивизий и 10-й бронетанковой дивизии, а позднее усиленный приданными ему 65-й пехотной и 12-й бронетанковой, должен был атаковать на линии Трир – Саарбург в направлении Кайзерслаутерна. 12-му корпусу, состоявшему из 4-й бронетанковой, 5, 76, 90 и 89-й пехотных дивизий{205}, предстояло наступать в южном направлении через реку Мозель к юго-востоку от Майена, вначале нацеливая направление главного удара на Бинген и Бад-Кройцнах и имея целью отрезать противника от Рейна и тем воспрепятствовать переправе через реку немецких частей, обеспечив возможность пересечь ее нашим частям на участке между Майнцем и Вормсом. 8-й корпус, в составе 87-й и 4-й пехотных, а также 11-й бронетанковой, должен будет продолжать зачистку местности к северу [219] от реки Мозель и к западу от Рейна, с дальним прицелом на то, что, если нам удастся обеспечить переправу через Рейн, эти части тоже будут задействованы на данном участке.
Генерал Брэдли высказал пожелание, чтобы мы не развивали наступление в южном направлении и не форсировали реку Мозель, если только мост через нее не достанется нам целым.
Первой армии как будто удалось добиться значительных успехов в создании Ремагенского плацдарма на восточном берегу Рейна. Мы очень радовались этому обстоятельству, но немного завидовали.
9 марта я вместе с генералами Брэдли, Ходжесом, Дуллитлом, Симпсоном и некоторыми другими принял участие в церемонии вручения нам высших наград Франции – ордена Почетного легиона степени Большой Офицерский и Военного креста с Пальмовой ветвью. Перед награждением мы с Брэдли договорились о передвижении границы зоны действий Третьей армии на юг; таким образом мы могли организовать переправу через реку Саар в Саарлаутерне. Затем я по телефону приказал Гэю перевести 80-ю дивизию в состав 20-го корпуса, а 90-ю дивизию – в состав 12-го корпуса. Мы с Брэдли считали, что необходимо задействовать Первую и Третью армии в связке, дабы помешать планам Монтгомери использовать максимальное число как своих британских, так и американских дивизий для наступления в районе Рура, что осложнило бы положение Первой и Третьей армии.
Мы также обсудили возможность координации действий Третьей и Седьмой армий, но поскольку Седьмая армия не могла пойти на прорыв раньше 15-го, я настоял на том, чтобы атаковать, не дожидаясь соседей с юга, так как время дороже координации. На самом деле я уверен, что слово «координация» крайне часто употребляют неверно, да и вообще достижение координации вещь весьма и весьма сложная.
10 и 11 марта стали днями затишья, поскольку все готовились к предстоящей операции. Так или иначе, это дало нам время собрать командиров корпусов. По счастью, на нашем совещании присутствовал также и командующий Седьмой армии генерал Пэтч, так что все получили полную картину предстоящих действий, и Пэтч согласился позволить Уокеру (мой корпус на юге) взаимодействовать с Хэслипом – командиром самого северного корпуса Седьмой армии. Нам с Пэтчем всегда удавалось договориться.