Во все более взаимосвязанном мире, где торговля, финансирование, путешествия и коммуникации фундаментально переплетены, негосударственные сетевые акторы и системы - от корпораций до влиятельных Twitter - часто держат ключи к власти и влиянию в глобальном масштабе. Сетования на потерю американской власти и влияния, а также на нашу неспособность вести "уличное дело" в дополнение к "государственному делу", особенно после арабских революций, отражают систему убеждений, зависящую в первую очередь от проецирования власти через классические государственные институты.
Власть и влияние теперь часто находятся за пределами классических государственных структур и Вестфальских моделей, которые определяли эпоху после Второй мировой войны. Государство по-прежнему актуально, но как никогда ранее глобальный ландшафт власти делят между собой другие акторы и сети. Недостаточно сказать, что власть сместилась - нам нужно признать, что государственная власть, возможно, больше не является центральным фактором влияния в этой новой среде. Тезисы Белого дома, помощь и программы Агентства США по международному развитию, а также мощь американских вооруженных сил могут оказаться недостаточными в этом новом мире.
Как и международная финансовая система, этот новый глобальный ландшафт предлагает не только транснациональные угрозы, которым необходимо противостоять, но и преимущества, а также новых потенциальных союзников. После 11 сентября в центре внимания национальной безопасности оказались угрозы, порожденные глобализацией и изменением характера власти. Потрясение 11 сентября вызвали не только ужасы разрушительного нападения на мирных жителей на американской земле, но и тот факт, что оно было совершено небольшой сетью преданных своему делу людей, которые отвергали современность, но смогли использовать ключевые элементы глобализации, чтобы нанести удар по единственной оставшейся сверхдержаве из глубинки Афганистана.
Большую часть последнего десятилетия мы занимались борьбой со зловещими субъектами и сетями - от "Аль-Каиды" до российской организованной преступности, - которые черпают силы в глобализации и расширении доступа к информации и новым технологиям. Но мы постоянно не обращали внимания на другую сторону бухгалтерской книги - на союзников и сети субъектов и институтов, чьи интересы совпадают с нашими собственными.
Подобно тому как Дэвид Хедли, американец, завербованный "Лашкар-и-Тайба", смог использовать Google Maps для планирования терактов в Мумбаи в 2008 году, Оскар Моралес, безработный колумбийский инженер, использовал Facebook в 2007 году, чтобы мобилизовать 11 миллионов человек по всему миру на марш против РВСК и дать голос движению против похищений. В обществе, где информация распространяется со скоростью Twitter, такие люди, как Джулиан Ассанж из WikiLeaks, могут бесцеремонно распространять государственные секреты, ухудшая дипломатические отношения и подвергая риску жизни людей. Однако сама взаимосвязанность, на которой он охотится, также дает возможность таким компаниям, как Amazon, MasterCard и PayPal, перекрыть источники финансирования его деятельности, причем быстрее и, возможно, эффективнее, чем судебные иски со стороны правительства.
Точно так же правительство США обеспокоено тем, что группы американской молодежи сомалийского происхождения из Миннеаполиса, Сиэтла и Колумбуса отправляются в Сомали, чтобы тренироваться и сражаться (часто участвуя в атаках смертников) с филиалом "Аль-Каиды" "Аль-Шабааб". Но она сделала гораздо меньше для поддержки сомалийской американской бизнес-элиты, включая тех, кто вернулся, чтобы служить в Переходном федеральном правительстве Сомали (ПФП) и возглавить его, чтобы создать новое правительство и подобие стабильности. Хотя террористические группы создали опасные альянсы и сети на основе совместных тренировочных лагерей, десятки тысяч международных военных и полицейских ежегодно проходят подготовку в Соединенных Штатах, часто учась в американских университетах. Они остаются неиспользованным ресурсом для официальной и неофициальной координации и сотрудничества в сфере глобальной безопасности. И хотя мы убиваем основных лидеров "Аль-Каиды" на западной границе Пакистана и стараемся поддерживать дипломатические отношения с Исламабадом, мы уделяем сравнительно мало времени поддержке инвестиций американских мужчин и женщин пакистанского происхождения, ведущих бизнес на границе и вдоль нее.