– Взаправду ароматный, не врут люди. Сейчас, Денис Васильич, не удивляйся, так надо! – фитиль тлеет алой точкой, и я со всей силы бросаю бомбу в сторону дуба.
Странная ветка выплёвывает пламя, и среди ясного неба грохочет громовой раскат. Сильный удар в бок выкидывает из седла, но я успеваю увидеть, как в куче листьев разрывается брошенный снаряд.
Земля кидается навстречу, жестко бьет по телу, вышибает дыхание…
Я вскрикнул от неожиданности, но меня, как всегда, никто не услышал.
Пытаюсь вдохнуть, но не могу, тяжелый камень давит на грудь, мешает, не дает воздуху проникнуть внутрь…
С дуба падает человек, секундой позже соскальзывает винтовка…
Падение врага вижу, когда Давыдов спрыгивает с коня и приподнимает мою голову.
Удалось-таки!
В глазах темнеет… Склонившийся Денис Васильевич, высокие деревья, ржущие лошади – всё теряет очертания.
– Митька, родной, ты как? Ты ж меня от смерти спас! Потерпи, сейчас закрою рану! – стоящий на коленях Давыдов прижимает платок к моему боку.
– Денисс Вассильич, а я так и не сссделал щщщей! – слова выходят с трудом, будто тащу гранитные валуны.
– Митька, родной! Да я тебе сам каждый день варить буду, только живи! – Давыдов слегка приподнимает меня, придерживая за плечи.
Смутно проступают усы, щеки… Остальное проваливается в темноту… По телу волнами расходится лютый холод… Серые сумерки клубами застилают глаза…
– Не отдавай на поррругание з-з-землю русскую! – я из последних сил хватаюсь за доломан. – Ты уж не гневайссся, пок-поклониссь за меня Анассстасссьюшшке…
– Не отдам, Дмитрий! Уж если они до такой подлости опустились, что из-за кустов стреляют, то и я в партизаны уйду. Отомщу за тебя, за Россию! Клянусь! – слова Давыдова проступают через вату, заложившую уши.
– Денис Васильевич! Французы перешли в наступление! Получен приказ отступать! – доносится ещё один голос.
– Митька! Вставай! Родной! Не смей умирать! Вставай! – трясет за плечи Давыдов.
Полная темнота… Холод…
Получено знание:
Обращение с медной гранатой охотника
Продолжение следует…