Реакция нарабатывалась годами, и удар уходит в пустоту. Но, когда Евгений отшатывается, на него прыгает брат Жилы. Его короткий полет обрывается боковым ударом в живот.
Нога выстреливает сама, причем резко, словно на волю вырвалась сжатая пружина. Сам от себя такого не ожидал. Рефлексы. Стриженый отлетает назад и складывается пополам, руками обхватив живот.
Первый удар сделан, назад дороги нет. Теперь только в прорыв и постараться выйти с наименьшими повреждениями!
– Мочи их!
Подобно быкам на красную тряпку группа бойцов кидается в атаку.
Дальше всё смешивается в непрерывную череду ударов, грязного мата и болезненных вскриков. Мыс Евгением работаем кулаками как заведенные. Удары сыплются с разных сторон. Бьют куда попало, не разбирая, не думая, не щадя.
В темноте мелькают перекошенные яростью лица, оскалы зубов, сбитые холки кулаков. С головой захлестывает недавняя злость, и я сам кидаюсь на этих гандонов.
Ярость находит выход. Краснота застилает глаза. Всё расплывается и в то же время становятся четкими движения, которые проплывают мимо.
Сломать! Покалечить!
Жалости и сожаления как не бывало. Не может быть и речи об отступлении. Сдаваться никто не собирается.
Перехватить ногу и по яйцам! Удар, ещё один. Уклон и в грудь…
Пробиться не удается. Нас отбрасывают к деревьям, и возникает небольшая пауза. У двоих струится из носа кровь, один зажимает глаз, брат Жилы поднимается с земли.
Во рту металлический привкус крови, под языком покачивается нижний резец. Евгений старается перенести вес на левую ногу.
Жила сует руку в карман и криво усмехается:
– Ну всё, падлы, хана вам!
Новая атака, и мы снова кидаемся на прорыв. Перед глазами возникает хмырь в бейсболке, я бью точно под согнутый козырек. «Бейсболка» отлетает на пару метров, катится по палой листве.
Кто-то запрыгивает со спины и обхватывает шею локтевым сгибом, другая рука лезет прокуренными пальцами в глаза. Пока я оттягиваю вонючую ладонь, слева прилетает ещё два удара. Один из них попадает в глаз – слезы брызгают ручьем, темные фигуры мутнеют. Глаз моментально заплывает.
Жесткий пинок под колено, но падаю ничком и перекатываюсь через голову. Заодно сбрасываю прилипшего сзади. Остроносый! Шея освобождается и я, завершив кувырок, локтем врезаю по ненавистному рылу. Оставляю парня лежать на земле и смотреть хорошие сны.
Футбольным ударом меня отбрасывает от поверженного противника. Я врезаюсь боком в старую липу. Влажная ветка громко хрустит под весом, острый сучок пропарывает куртку. Пламя широкой полосой обжигает кожу.
Твари!
Злость перерастает в ненависть к сволочам, что умеют нападать только с явным превосходством, или в темноте, со спины. Ярость подхлестывает лучше любого стимулятора, и я вскакиваю на ноги.
Уничтожить!
Я пытаюсь вдохнуть, и жаркая молния стегает по груди, заставляет согнуться. Похоже, что сломано ребро, но падать нельзя – затопчут.
Ненавижу!
Снова вдох и темнеет в глазах. Удар в правую скулу, и земля рвется навстречу. Пытаюсь не упасть, перебираю ногами, но тело мотает и всё больше относит к холодной Тезе. Очередное дерево останавливает недолгий бег и, придерживая грудь, я выпрямляюсь.
Евгений отбивается от троих нападающих, за их спинами крадется Жила, выбирая момент для нападения, в руке поблескивает перочинный нож.Тела двоих лежат среди мусора. Где же ещё один?
– Женька, у него!..
Я не успеваю закончить фразу.
Слева выныривает окровавленная рожа стриженого парня, и челюсть вспыхивает от резкой боли. Я пытаюсь ударить в ответ, но очередная острая вспышка боли скручивает тело, на мгновение теряю противника из виду. В следующую секунду я вижу летящий кулак, на пальцах сверкает металлическая полоса.
«Кастет!» – мелькает мысль за миг до того, как в голове взрывается бомба.
Яркая вспышка и тут же непроглядная темнота, ощущение полета в невесомости… Откуда-то слышится громовое рычание и почти сразу же истошные крики…
Жесткое падение на землю. Боль уходит… Накатывает вселенская тьма морозной ночи…
Ненавижу!
Первый навык
– Женька, у него нож! – истошно кричу я и пугаюсь собственного голоса.
Его нет! Ни вопля, ни писка! Ничего…Ти-ши-на.
Я не ощущаю тела. Темнота, сплошной мрак! Где я? Я парализован?
– Эй! – и снова не слышно голоса.
Может потому, что мне нечем кричать? От этой мысли я пугаюсь ещё больше. Я пробую пошевелить хотя бы чем-нибудь, но даже язык не может коснуться зубов. Зубов нет… языка тоже….