Кольцо лап слегка разжимается, и прохладный воздух струей окатывает раскаленные легкие. Сквозь мутную пленку вижу, как зубастая пасть стремительно приближается к моему горлу.
Помирать так с музыкой!
Я бью иглой в оставшийся глаз, подаю голову навстречу острым зубам, словно укротитель, засовывающий голову в пасть льву.
Клыки касаются моей кожи, но тут же отдергиваются прочь, когда игла пронзает второй красный глаз. Щетинистый нос шлепает по подбородку так, что у меня хрустит в шее. Лапищи взлетают к осиротевшим глазницам, я же, как сброшенный с телеги мешок картошки, падаю в примятую траву.
В полете я успеваю пронзить черное сердце оборотня – словно дятел пробил крепкую кору.
Воздух!
Вдох!
Сквозь сжатые зубы свежий ветер проникает вместе с какими-то крошками. Сверху валится обнаженный человек, придавливает центнером веса к мягкой траве. Я еле дышу. Болит все, что могло болеть, начиная от корней волос и заканчивая ногтями на ногах.
Крошки оказываются кусочками крепко сжатых зубов – от напряжения чересчур сильно стиснул челюсти.
Дело ещё не закончено – отдыхать рано, нужно завершить дело и нанести каждому перевертню по последнему удару.
Я спихиваю тяжелое тело неудавшегося насильника. Тот перекатывается на спину, выставляет вверх торчащую из груди шляпку иглы. От медного штырька по розовой коже растекаются струйки алой крови, капают на примятую осоку. Сквозь судороги маячит легкое дыхание, оборотень ещё живет, и вскоре может восстановиться, если не принять срочных мер.
Преодолевая немощь и охватившее бессилие, какое появляется при очень высокой температуре, я смог подняться на колени. Голова кажется опустошенной дождевой бочкой, непослушные пальцы скользят по окровавленной шляпке, срываются и захватывают вновь.
Медленно выходит блестящий стержень, тотчас цвиркает небольшой фонтанчик, в такт ещё бьющемуся сердцу. Игла выскользывает из непослушных рук, окрашенная осока жадно принимает в моё небольшое оружие.
Ещё три вдоха и выдоха…
Через «не могу», через «не хочу» я тянусь за иглой и слышу, как рядом хрустит ветка. Ещё одного оборотня я не вынесу.
Сквозь мутную пелену я вижу стоящую Юлю.
Понимаю, как я выгляжу в любимых глазах, весь оборванный и окровавленный на коленях перед ослепленным противником, и ещё один валяется поодаль…
Юля испуганно смотрит на меня, как на чудовище. Как на монстра, что убивает всех на своем пути. Испуг и одновременно отвращение читается в её взгляде. Она даже не пытается прикрыться, забыв о своей наготе.
Как ей объяснить, что на самом деле произошло?
– Ка-ак ты себя ч-ч-чувствуешь? – слова выдавливаются по капле.
Усталость накрывает тяжелым пологом. Сейчас бы лечь и забыться.
Рядом с трупами.
Неважно.
Но ещё нужно завершить начатое.
– Я в порядке, а ты весь в крови… Что случилось? Что с ними? – Юля показывает на лежащих оборотней.
– Юля, я должен… закончить одно дело. Проверь, пожалуйста, как там твои… друзья! – рука скользит по игле.
Остается нанести два удара.
Только бы девушка отвернулась.
Карие глаза сверкают, и Юля бросается к лежащей паре. Тихо приговаривая, она пытается привести их в чувство.
Мне хватает этого времени, чтобы успокоить оборотней навсегда. Навсегда. Твари больше не будут ходить по земле…
В голове всё крутится, руки трясутся как у эпилептика, в ноги налили раскалённого свинца.
Убрать эту мерзость, утащить в кусты, а после похоронить!
Чтобы случайно не наткнулись дети, чтобы не возникало вопросов у взрослых…
Вдох и выдох.
Шаг за шагом, кровь окрашивает траву в грязно-бурый цвет… тянутся мятые полосы… выскальзывает из рук ещё теплая кожа.
Второе тело падает в небольшой овражек и ложится поверх первого. Не до порнографии, нужно закрыть от случайных глаз. Кто-то бросает сверху ветку.
Юля!
– Они очень плохие люди. Я не оправдываю тебя, Саша, но ты иначе не мог.
Странно такие речи слышать от девушки, я думал, что Юля завизжит, убежит, или ударится в слёзы. Красавица, что снилась мне по ночам, стоит рядом и помогает закидывать трупы травой и ветками.
Я жестом показываю, что хватит.
Отходим на десяток метров, и я падаю на колени. Юля обеспокоенно подхватывает меня, опускается рядом.
– Как твои друзья?
– Понемногу приходят в себя, я волнуюсь больше за тебя. Снимай майку, я обработаю раны. Ох, и ничего себе, – вырывается у неё при взгляде на мою спину.