– Вон идут, сейчас поедем! – выводит из ступора голос водителя.
Я приподимаю опустившиеся веки, и когда только закрыл? Из-за угла показываются берендеи.
Живые Вячеслав и Федор!
Неразлучную парочку сопровождает Иваныч, на вечно хмуром лице проскальзывает довольная улыбка. Я тоже рад видеть этих двух друзей «не разлей вода» живыми и здоровыми.
Синяки и царапины на лице придают шарма загорелым лицам, но, хотя прошло уже около недели, синева ушибов ярко-свежая, без оттягивающей желтизны. Похоже, что ребята и тут не скучали. Они запрыгивают в машину, причем Федор кривится, когда резко поворачивается на сидении.
– Здорово, беглец! Рад видеть тебя живым и здоровым, может видеть придется недолго, но все равно рад! – скалится крепкими зубами Вячеслав.
– Эх, кабы сказать другим берендеям, кому помогаем – ни за что не поверят! – выдыхает Федор, держась за левый бок.
– Ладно, не стонать! – командует Иваныч. – Володя, отгони пока машину за угол, вот там и расскажете обо всем. Нечего перед окнами рисоваться.
Машина вздрагивает и медленно катит по пыльной дороге, аккуратно объезжая играющих детей и гуляющих взрослых. Кажется, вот на этом месте я потерял тапок той суматошной ночью.
Вон из того окна гавкал доберман, когда я мчался по улице, блестя голым задом. Кажется, что прошло так мало времени, и только вчера ночью я улепетывал от перевертней, а сегодня вернулся, чтобы отомстить за свои страхи, свои испуганные мысли и полные кошмаров сны.
– Рассказывайте, что тут и как! Володя, ты извини, но у нас свои секреты, прогуляйся немного! – голос отдает металлом, когда машина остановилась у бетонного забора.
Володя одергивает форму, голубой берет слегка сдвигается на колючем ежике, и солдат легкой походкой выходит улыбаться встречным девчонкам. Деревья шумят, люди негромко переговариваются, лают собаки, чиркают немногочисленные птицы. Но все уходит куда-то, проваливается как сквозь мягкую перину на дно глубокой постели.
– Значитца так, Михаил Иванович. Внутри больницы находится с десяток перевертней. Мы войны большой не делали, но за жабры пощупали. Крепкие, опытные, хотя мы им и накостыляли по первое число, но пробиться не смогли. Нас не калечили, а поиграли как с детьми и выбросили наружу. Потом попросили передать, чтобы к тетке в палату поднялся один Александр. Люди ни о чем не подозревают. Мы бились ночью, три перевертня дежурят в милицейской форме, остальные гуляют в виде пациентов, – быстро отчитывается Вячеслав.
– Ага, не калечили. Так накостыляли, что до сих пор ребра болят, – морщится Федор.
– Не надо было лезть на рожон. Узнали, что с Марией все нормально и мирно сели наблюдать. Хорошо, что целы остались, а ребра я и сам намну, если живы будем!
– Мы же хотели как лучше! – протягивает Вячеслав.
– А получилось как всегда! – отрезает Иваныч. – Ладно, продолжайте.
– Да что продолжать? Всю эту неделю наблюдали. Перевертни менялись, приезжали, уезжали. Особо не таились перед нами, даже подмигивали из окон, собаки неадекватные! На людей не кидались, вели себя аккуратно. Ждут Сашку. Тетя Маша жива, находится в палате, возле нее постоянно дежурят милиционеры. На четвертом этаже ее палата, мы успели узнать у знакомой медсестренки, – улыбка трогает губы Вячеслава.
– Эту-то хоть не кусал
– Нет, конечно! Что я, Федя, что ли? – отмахивается Вячеслав.
– Ладно, хоть это хорошо! Значит, делаем так: Александр, идешь пустым, тебе не дадут зайти с арбалетом. Нас с тобой не пустят – завяжется драка, могут пострадать невинные люди. Смертей и так хватает. Ты пойдешь один, на входе тебя обыщут, поэтому иглы лучше спрятать куда подальше. Мы будем внизу, у окна палаты, постарайся открыть, тогда закинем арбалет, – задумчивым голосом говорит Иваныч.
– Ого, арбалет? Дашь пульнуть в птичку какую? – поворачивается ко мне Федор.
– Что? Конечно, дам, – я слушаю их сквозь плавающий туман.
– Саша, с тобой все в порядке? – доносится голос Иваныча.
– Да, все нормально. Что-то мутит, – я встряхиваюсь, пытаясь прогнать непонятное наваждение.
– Ты уж в обморок-то не бухайся, потерпи! Оп! У нас гости! – Иваныч мотает головой, показывая на кого-то за машиной.
Я резко перебрасываю иглы из кармана в подмышечную впадину, стержни холодят кожу, только потом поворачиваюсь к двери.
Вот это встреча.
Жмырь!
Вот кого меньше всего ожидал здесь увидеть, но почему-то не удивился. В трико с вытянутыми коленями, в клетчатой рубашке навыпуск и мягких тапках на босу ногу, он кажется соседом, который вышел покурить на лестничную площадку. Апатично киваю ему сквозь стекло.