И тут Яков с тоской подумал о том, что, сложись обстоятельства по-иному, он бы сейчас, наверное, с тем старшим лейтенантом, с которым вместе попал в плен, поджигал бы коровник, готовясь к побегу...
Яков не ошибся: именно с началом грозы старший лейтенант Иван Колодяжный, маскируясь дымом вспыхнувшего пожара, ринулся во главе толпы пленных на ограду скотного двора и, повалив ее, сквозь свинцовый пулеметный ливень устремился к недалекому лесу.
А для Якова Джугашвили началась одиссея узника фашистских концлагерей...*
_______________
* 14 апреля 1943 года Яков Джугашвили был убит в концлагере
Заксенхаузен якобы при попытке к бегству. За мужественное поведение в
плену он посмертно награжден Советским правительством орденом
Отечественной войны I степени.
25
О пленении гитлеровцами Якова Джугашвили еще раньше Сталина узнали в Москве братья Глинские: вначале Николай, уже несколько лет таившийся в одном из домоуправлений на 2-й Извозной улице под личиной дворника Никанора Губарина, а от него Владимир; после ранения на Западном фронте он продолжал лечиться в военном госпитале, значась там майором Птицыным Владимиром Юхтымовичем согласно искусно изготовленным в лабораториях абвера документам.
...Когда Владимир Глинский впервые появился на 2-й Извозной с запиской для Ольги Васильевны, переданной с фронта ее мужем генералом Чумаковым, тогда и встретились братья. Но Владимир Святославович воспринял происшедшее как предопределенное судьбой. И все-таки глубина его потрясения была неизмеримой, когда он в поисках квартиры покойного профессора Романова постучался по чьему-то совету в "дворницкую" и, зайдя в нее, тотчас же узнал в усатом дядьке своего родного брата Николая.
И Николай сразу же, с воплем изумления, узнал брата, хотя не виделись они больше двадцати лет. Узнал и испугался, пронзенный мыслью: "Если Владимир разыскал меня, значит, кому-то где-то известно, кто такой дворник Губарин Никанор Прохорович..."
В "дворницкой", служившей квартирой Николаю Глинскому, к счастью, никого больше не было, и объяснение братьев произошло без свидетелей. Но затем струхнул Владимир, поняв, что Николай живет с чужим паспортом: "Вдруг он под наблюдением чекистов..." Братья обменялись тревожащими их мыслями, порассуждали и пришли к выводу: нет пока оснований для страхов, но надо строго соблюдать конспирацию.
Николай, услышав, что Владимир появился здесь с поручением генерала Чумакова, вначале насторожился: почему-то связал это поручение с той шкатулкой черного дерева, какую видел в квартире Романовых; шкатулка была наполнена фамильными драгоценностями покойной Софьи Вениаминовны, перешедшими теперь в собственность красивой жены Федора Ксенофонтовича. Но тут же устыдился своей корыстной памятливости и отбросил подозрения. Нет, не потому, что слышал по радио, будто Ольга Васильевна Чумакова отдала свои богатства государству - в фонд обороны (это, как полагал Николай, сказочка для дураков: если и отдала, то небось крохотную часть - для отвода глаз). Главное ведь для него, что родной брат объявился единственный близкий человек на земле среди всего ненавистного, рушащегося наконец!
Они продолжали беседу за чаем, присев к столу, застеленному поверх клеенки старой газетой. Вот тут-то Николай задал брату вопрос, который встряхнул все естество Владимира, разбудив в нем задремавшего было Цезаря - вышколенного в абверовской школе диверсанта-боевика.
Вначале Николай, почесав середку своих пышных усов, с вкрадчивой почтительностью сказал:
- А ты ведь, Вольдемар, с той стороны прибыл сюда. Только не пойму, где руку тебе покалечило.
- Откуда прибыл, там меня уже нет, - суховато ответил Владимир. - А ранение майор Птицын, - он постучал себя рукой в грудь, - получил от немцев! В боях под командованием генерала Чумакова Федора Ксенофонтовича. И самое удивительное, что это сущая правда!
- Правда не в том, чтобы изрекать истину. - Николай пристально и чуть иронично посмотрел брату в глаза. - Помнишь, отец наш твердил... Правда в том, чтоб говорить то, что думаешь. - И, вдруг посерьезнев, притишенно спросил: - Тебя по его душу прислали?
- По чью? - не понял Владимир.
- Его. - И Николай ткнул пальцем в портрет Сталина на полосе расстеленной газеты, где была напечатана речь Сталина от 3 июля.
- Ну, куда хватил! - Владимир Глинский настороженно покосился на дверь. - Для такой операции нужна целая орава смертников... Да и зачем рисковать? - И перешел на шепот: - Все равно в августе немцам быть в Москве.
- Эх вы, "стратеги"! - Николай с укоризной покачал головой. - В том-то и дело, что он сумеет продолжать войну, где бы ни был. Хоть за Уралом! Он же бог для этих фанатиков!.. Да и сам возомнил себя богом... Глинский-старший опять ткнул пальцем в газету: - Вот вникни: целью войны он считает, оказывается, не только ликвидацию опасности, нависшей над Советским Союзом, но и помощь всем народам Европы!.. И его бреду все верят, хотя немцы вот-вот постучатся в ворота Кремля... А это страшно.
- Что "страшно"? - не понял Владимир.
- Страшна вера, которая объединяет миллионы слепцов! Их надо освободить от гнета этого имени, безжалостно унизить...
- Унизить? Каким же образом?
- Элементарным! Убрать Сталина - значит порушить веру в его всесилие, в его дело и, следовательно, унизить народ! А униженные к победным порогам не приходят.
- Свято место пусто не бывает, - угрюмо промолвил Владимир. - Другой Сталин найдется.
- Не уверен... Вначале начнется свалка за главенство...
- Глупости! В такое время рваться к власти может только тот, кто готов склонить голову перед Гитлером, предложив ему капитуляцию России. Среди них такого не найдется.
- Но ведь вначале обязательно наступит замешательство, - не сдавался Николай. - Время будет упущено, и фронты окончательно рухнут!
- Неужели ты прав? - Владимир Глинский смотрел на Николая с раздумчивой вопросительностью. - А каким способом можно его ликвидировать?
- Над способом пусть маракуют там. - Николай качнул головой в неопределенную сторону, и его поношенное лицо стало злым. - Но руки свербят, когда вижу, как он проносится мимо на машине!
- Где?!
- Метрах в двухстах отсюда - по Можайскому шоссе... И по Арбату... А там не улица, а щель. Взорви любой дом, и глыбы рухнут на машину.