Глинский взял толстый том "Истории Петра Великого", кожаный переплет которого был украшен тисненым золотым рисунком работы академика Николая Самокиша. Сорок лет книге, а золото на ней не помутнело, как не померкла в веках слава Петра!.. Раскрыл книгу и вслед за титульным листом прочитал первые фразы короткого предисловия:
"...Недосягаемым гигантом выделяется в судьбах России личность Петра Великого. Для того чтобы объять всю деятельность этого гиганта, дать характеристику всех его подвигов, оценить все его реформы и деяния, - для этого нужны десятки томов..."
"А как же сами большевики смотрят на Петра Великого?" - мысленно спросил у себя Глинский и остановил взгляд на ровной шеренге томов Большой Советской Энциклопедии. Положил на письменный стол "Историю Петра Великого", отыскал нужный том энциклопедии и, взяв его, с незаметной для себя поспешностью начал листать... Вот: "Петр I Великий"... Начал читать... на удивление - все верно... Даже перечислялись музеи, экспозиции и памятники Петру в России и на Украине. Снял другой том, полистал и обнаружил статью о Рюриковичах... Затем вернулся к началу и вот: о династии Романовых... И тут все, кажется, верно... Как же это?.. Глинский вдруг почувствовал себя будто обкраденным и обиженным. Оказывается, и при большевиках Россия продолжается!.. Продолжается ее история вопреки тому, что он, как и тысячи других дворян, покинул Россию, словно тонущий корабль.
Взял в руки еще один том, тая последнюю надежду на желанное разочарование. Листал неторопливо, уже почему-то догадываясь, что разочарования не последует. Так и есть: вот она, куцая статейка "Глинские". И в ней все верно: княжеский род XV - XVIII веков, родословная берет начало от одного из сыновей Мамая, владевшего городом Глинским в Приднепровье... Далее перечислялись главные личности, составлявшие генеалогическое древо Глинских... Старый граф Святослав Глинский когда-то убеждал своих сыновей, что их фамилия соединяет по родословной таблице два дворянских рода Глинских - русский, почти угасший в XVII веке, и польский, утративший княжеский титул. Графский же титул был пожалован их возрожденному роду якобы Петром Великим.
В памяти Владимира Святославовича вдруг всплыла встреча в полевом госпитале со старухой из их поместного селения Глинское, что в Воронежской губернии, вспомнился ее рассказ о том, будто один из его предков в давние времена присоседился к фамилии Глинский, какой люди нарекли одного храброго солдата. Если верить легенде, то солдат тот, потеряв в боях с врагами глаза, стал, ходя ощупью, развозить в тележке по селам белую глину, а вырученные медяки сдавать в царскую казну, чтоб шли они на пользу защищавшейся от поработителей Руси. Царь же, прослышав о верном своем ратнике, одарил его землями и лесами; их после смерти солдата якобы и прибрал к рукам вместе с фамилией их пращур... Вздор!.. Не иначе отголоски давней борьбы между помещиками в уездном и губернском дворянских собраниях...
А сзади него позвякивала посуда: это хозяйки убирали со стола. Затем Ольга Васильевна унесла поднос с посудой на кухню, а Ирина нерешительно подошла к гостю. С той минуты, как узнала она, что этот майор прислан отцом и что они вместе выходили из окружения, Ирину мучил вопрос, который она стеснялась задать при матери. Ей не терпелось услышать что-нибудь о летчике лейтенанте Викторе Рублеве. Он ведь написал ей, что пробивался из вражеского тыла с отрядом генерала, который "носит такую же фамилию, как твоя, - Чумаков". Конечно же, с отцом! Тогда вполне возможно, майор знает Виктора...
Видя, что он одной рукой с трудом втискивает на книжную полку том энциклопедии, Ирина помогла ему и спросила:
- Страшно было в окружении?
- На войне везде страшно, - ответил Глинский и взял со стола нарядный фолиант "История Петра Великого".
В комнату вернулась Ольга Васильевна, и Ирина, взглянув на нее с досадой, перевела разговор на другое:
- Хотите полистать Петра?
- Да нет, - вяло ответил Глинский. - Читывал когда-то... Сейчас не до Петра Великого.
- Какой он там великий, если сына родного не пощадил? - Ирина взяла у него книгу и сунула ее на полку, в щель между другими книгами. Подумаешь, не пригоден был для царского трона! Зачем же голову с плеч? Она вздохнула и покосилась на мать, которая, сняв со стола белую скатерть, неторопливо складывала ее.
- Вы о царевиче Алексее? - Владимир Глинский пытливо взглянул в юное, затененное вдруг набежавшей грустью лицо девушки.
- А то о ком же? - с непонятной укоризной ответила Ирина. - Что за времена были? Отец не верит сыну, сын смертно боится отца, убегает от него к чужому императору...
- Все сложнее и все проще. - В словах Глинского прозвучала твердость. - Поступки Петра диктовались заботой о престоле, о судьбе России... Каждого монарха всегда тяготит мысль о том, кому он оставит свой трон и сумеет ли наследник продолжить его дела, не станет ли жертвой дворцовых интриг и заговоров. Ну и естественно, государь должен утвердиться в уверенности, что наследник будет чтить его имя, поддерживать в народе светлую память о нем.
- Вы рассуждаете как-то по-старорежимному, - со школярской непосредственностью заметила Ирина. - Монарх, государь, светлая память... А нас учили, что царь - это самый крупный помещик, мироед, и его главная забота - грабить народ, жить в свое удовольствие по-царски, а затем оставить богатство наследникам.
Замечание Ирины по поводу старорежимности его рассуждений напомнило Глинскому о необходимости соблюдать осторожность: ведь он все-таки "майор Красной Армии", однако, ощущая здесь полную свою безопасность, не хотел оставить без ответа уязвившие его слова.
- Извините, Ирина Федоровна, я действительно старорежимный, ибо родился и получил образование до революции. - Глинский уже говорил снисходительно, тая во взгляде возвышенность и беспощадность своей веры. Но ведь истина не зависит от того, кто когда родился и как воспитывался. По-вашему, цари, монархи, императоры употребляют свою власть только для собственного удовольствия и для обогащения? А кто же тогда собрал Россию, создал великую империю и столетиями правил ею? Кто возводил на полях ее дикости государственность? Кто укреплял военную мощь? Откуда взялись законы, которыми худо ли, плохо ли, но руководствовались?.. И почему, наконец, того же Петра Первого нарекли Великим?